(первоначальный, неискаженный цензурой вариант русской народной сказки)
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, и было у него три сына. Младшего звали Иван-царевич, а двоих просто звали. Позвал однажды царь сыновей и говорит им:
— Дети мои! Вы-таки теперь все половозрелые, пора вам и о невестах подумать. Возьмите по гранатомету и пустите в разные стороны по гранате. Где граната упадет — там и сватайтесь.
— Хрень какая-то алогичная! – недовольно пробурчал Иван-царевич, но тихонько, чтобы батя не услышал. Вышли братья на широкий отцовский двор, и выстрелили из гранатометов. Пустил гранату старший брат. Упала граната на боярский двор, и подняла ее боярская дочь Ульяна. О! Долго раздавалось в горах эхо того взрыва. Далеко разлетелись в стороны сафьяновы боярские сапожки. Пустил гранату средний брат — полетела граната к богатому купцу во двор. Подняла ее купеческая дочь Раиса. У! Перси ее шестого размера нашли только к вечеру в Мытищах. Пустил гранату Иван-царевич — полетела его граната прямо в степь… Долго не мог найти свою гранату Иван-царевич. Два дня ходил он по лесам и по горам Алтая, Тибета и Удмуртии, а на третий день вышел в степь, смотрит — торчит его граната из кучки говна.
— О! Бессмысленное торжество нелепой случайности над здравым смыслом! — подумал Иван-царевич, а вслух спросил сам себя:
— А где лягушка?
А говно и говорит (человеческим, между прочим, голосом!!!):
— Ква-ква, Иван-царевич! Получи свою гранату, а меня возьми замуж. Такова судьба! От нее не убежишь!
Вздрогнул от удивления Иван-царевич, взметнулись брови коромыслом, и пустился он, было, бежать, но словно неведомая сила сковала его члены:
— Как же я тебя замуж возьму? Меня люди засмеют! У нас в стране ишшо никто на говне не женился!
— Быть первым – это Ваня, почетно! Ква-ква! Надо иногда ломать стереотипы! Кстати, по-нашему, самку говна называют не говно, а – какашка. А ласково – какашечка! Или — Катяшечка!
— Катяшечка? – рассмеялся Иван-царевич, слегка повеселев, — А почему, кстати, ква-ква?
— Крепись, Иван. – помрачнела какашечка, — Лягушка та, не дождалась тебя и умерла от кандидоза. Только я и осталась. Бери меня, Ваня, жалеть не будешь! Я, кстати, высрана самой царицей Нефертити.
— А ты нефертишь? – хитровато прищурился Иван-цваревич. Покраснела катяшечка, но промолчала. Подумал-подумал Иван-царевич, взял царевну-какашку, завернул ее в платочек и принес в свое царство-государство. Собралась вся семья на смотрины.
— Ну, показывай свою невесту, сынок! – говорит отец, — Фу! Чем это смердит? Кто насрамши? Кто осмелился бздети у меня в царских палатях? А? Сыновья? Ты – Абрам? Или ты – паки Хаим?
— Не мы это, отче наш! – отреклись братья.
Развернул Иван-царевич платок и узрели все кусочек смердящего говна.
— Батько! Дывись! Вот! Это – моя невеста!
— А невеста-то у тебя — Говно?– воскликнул в гневе царь. — Иван! Как же так? Полное говно у тебя невеста!
Братья злорадно рассмеялись.
— Какашка – поправил отца Иван, — Говно – это у них мужиков так зовут. Но ведь такова была твоя воля. Я ее исполнил.
Почесал корону царь. Ничего не поделаешь! Свой указ не отменишь!
<!—nextpage—>
— Ну, что ж! Бери говно, сына, ничего не поделаешь! В конце концов, все девки в женах, рано или поздно, говном становятся!
На другой день сыграли три свадьбы: старший женился на безногонькой боярыне Ульяне, средний на безгрудой Раисе, а младший Иван на простой смердящей какашке. А после свадьбы призвал царь своих сыновей и говорит:
— Ну, сынки мои дорогие, теперь вы все трое женаты. — Хочется мне узнать, умеют ли ваши жены хлебы печь. Пусть они к утру испекут мне по караваю хлеба.
Поклонились царевичи отцу и пошли. Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ниже паха буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич, — говорит царевна-какашка, — Что ты так опечалился? Или не понравилось тебе первая наша брачная ночь? Или я недостаточно ласкова была?
— Да нет. Все нормально! — отвечает Иван-царевич, пряча взгляд. — Хотя, конечно, ты немного воняешь! Тут еще приказал мой батюшка, чтобы ты сама испекла к утру каравай хлеба…
— Говно вопрос! – квакнуло какашечка, — Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!
Уложила квакушка царевича спать, а сама взяла частые решета, мелкие сита, просеяла муку пшеничную, замесила тесто белое, испекла каравай — рыхлый да мягкий, изукрасила каравай разными узорами мудреными: по бокам — города с дворцами и сортирами, садами да башнями и уборными, сверху — птицы летучие, снизу — звери рыскучие, а посередке хуй из теста торчит башнею красноголовой. Утром будит негромким пуком Ивана-царевича:
— Пора, Иван-царевич, вставай, каравай неси!
Положила каравай на золотое блюдо, проводила Ивана-царевича к отцу.
Пришли и старшие братья, принесли свои караваи, только у них и посмотреть не на что: у боярской дочки Ульяны хлеб подгорел, у купеческой Раисы — сырой да кособокий получился. Царь приказал отнести псам дворовым. Дошла очередь и до Ивана-царевича. Принял царь от него каравай и сказал:
— Ням-ням-ням! – приговаривал царь, — Вкусно! Вот этот хлеб только в большие праздники есть! Только слегка говном пахнет! — И тут же дал сыновьям новый приказ:
— Хочется мне знать, как умеют ваши жены — рукодельничать. Возьмите шелку, золота и серебра, и пусть они своими руками за ночь выткут мне по ковру!
Вернулись старшие царевичи к своим женам, передали им царский приказ. Стали жены кликать мамушек, нянюшек и красных девушек — чтобы пособили им ткать ковры. Тотчас мамушки, нянюшки да красные девушки собрались и принялись ковры ткать да вышивать — кто серебром, кто золотом, кто шелком. А Иванова жена молвит Ивану тихонько:
— Не ссы, Иван-царевич! Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее! —
Уложила его какашка спать, а сама стала ковер ткать. Где кольнет иглой раз — цветок зацветет, где кольнет другой раз — хитрые узоры идут, где кольнет третий — птицы летят…
Солнышко еще не взошло, а ковер уж готов. Вот пришли все три брата к царю, принесли каждый свой ковер. Царь прежде взял ковер у старших сыновей, посмотрел и молвил:
— Этими коврами только жопу подтирать!
А как принял ковер от Ивана-царевича, взглянул и сказал:
— А вот этот ковер в моей горнице по большим праздникам расстилать! Только больно он говном попахивает!
Однажды ночью, какашка, в смущении переминаясь с ноги на ногу, сказала Ивану:
— Давно хотела тебе сказать, Иван…. В общем, я не какашка….
— А кто же ты? Кто? – забеспокоился Иван.
— Я – принцесса! Меня заколдовала злая колдунья! Но если меня поцелует юноша, который полюбит меня, то я снова стану Принцессой!
Иван поцеловал Катяшечку, но она осталась говном.
— Что же ты? – огорченно спросил Иван.
— Ты меня не любишь! – вздохнула Принцесса-какашка.
Но шли годы. Со временем как-то все привыкли к запаху говнаЮ искодящем от Какашечки, и перестали его замечать. А порой без этого запаха и вообще неважно себя чувствовали. А слава о говорящей какашке далеко за пределы царства разнеслась. Иван потом со своей женой выступали с этим аттракционом в заморских странах. Много зрителей собиралось на их диковинные представления. Всем хотелось посмотреть на говорящее говно, обладающее разумом, которое умеет ковры ткать и которое под аплодисменты зрителей целует Иван-царевич. Много денег заработал Иван на этом шоу. А вскоре родились у них говнятки: мал, мала, меньше. И стали они жить дружно, в достатке, любви и согласии. А потом к власти пришли большевики и все у них экспроприировали, а Ивана с говном отправили в Сибирь, где они и померли в один день.