ПОКОЙ МНЕ ТОЛЬКО СНИТСЯ

    Во мне с детства живут как бы два человека: Хороший и Прекрасный. Они живут в перманентной борьбе с переменным успехом. Правда, не без гордости скажу, что с приближением зрелости Прекрасный все чаще одерживает верх. С утра я просыпаюсь во власти Прекрасного. Я всех люблю. Я люблю утро за радость благих желаний. Чуть позже Прекрасного просыпается - Хороший. И начинается… Подавай ему пива, сигарету, бабу… Телефонный звонок Гера застал меня в сортире. Ну а где он меня еще мог застать, если по закону подлости расстройство желудка у меня началось именно в тот момент, когда меня посетила дама. Я, правда, не уловлю причинно-следственной связи: то ли приход дамы - причина расстройства желудка, то ли - наоборот.
    - Тебя к телефону! - сказала Стелла через дверь, и деликатно просунула в двери трубку.
    - Ну, ты совсем что ли!!! - возмутился я. Стелла счастливо засмеялась. Это у нее приколы такие! В другой ситуации я бы непременно посмеялся вместе с ней. Мы с ней любим порой хорошую, такую циничную и скабрезную шутку в духе Бивиса и Батхеда. Но когда это касается тебя, то вы меня извините…
    Натянув твидовые штаны (Bukkardi . $ 250) я вышел из сортира. Неудовольствие было написано на моем еще недавно привлекательном лице. Какие у меня сегодня были чудесные планы! Какие благородные цели! С утра я сделал себе укладку в салоне Salem, маникюр, педикюр, побрил под мышками, произвел эпиляцию в носу, тщательно подбирал цвет рубашки, под васильковый цвет моих новых контактных линз. И вот такая мелочь, такой пустяк, и все планы летят к черту…
    - Алло! - сказал я в трубку безрадостно.
    - Пьешь? - спросил Гер. Скорее даже не спросил, а констатировал. У нас с Гером - пари на сто баксов - кто дольше протянет без алкоголя. Правда, никто пока еще никому не проигрывал, да и, собственно и не выигрывал, поскольку пить мы не прекращали ни на один день.
    - Не угадал! - с наигранной грустью сказал я. - Стелла невинно смотрела на меня, листая новый каталог "Otto". - Я… У меня желудок болит! Какой уж тут… Не до пьянства.
    - Ох - ох - ох! Ладно, уж! Мне-то ты можешь не лгать! Лгунишка! Нажрался, поди, намедни! - рассмеялся Гер. - Короче, тут такое дело… Убийство тут, интересное. По твоей части.
    - Я не могу! Гер! Скажи, что не застал меня! Я тебя очень прошу! - взмолился я, чуть не плача, поглядывая на Стеллу, целомудренно сидящую на диване, в красивом черном платье из тканого шелка и органзы, (Trussardi $ 450) поджав под себя свои длинные ноги. Она невинно посматривала на меня, хлопая длинными ресницами. Стелла, Стелла! Не для тебя я сегодня такой нарядный и обаятельный. Не для тебя! Не тобой заняты мои мысли, мои скакуны! Не тобой одной живу я нынче в этом прекрасном и таком противоречивом мире!
    - Да я бы с удовольствием, но наша машина стоит под твоим окном… - вздохнув, ответил Гер.
Я понял, что и на этот раз судьба откладывает мое счастье на неопределенный срок. Сашенька! Моя Сашенька! Юная и чистая. Утонченная и нежная, ироничная и романтичная, впервые согласилась провести со мною целый вечер! О! Боги! Как я ждал этого момента! Как долго я шел к нему, осторожно, словно сапер, ступая по ее, заминированному страхом, тревожному сознанию, боясь одним неловким движением, неосторожным дыханием пошлости, случайным внезапным пуком цинизма взорвать тишину зыбких наших отношений, испугать ее и потерять навеки. В ней поразительно было все. Точеное лицо, подвижные, смеющиеся карие глаза и выражение спокойной тайны в ее отрешенной улыбке…
    - Он узнал тебя? - спросил я Стеллу. Циничную, развратную и притягательную мою крошку.
    - Ты что! - Стелла сделал огромные глаза. - Я сказала так: Аллеу! - пропищала она противным голоском.
    - Стелла! - я сделал паузу и скушал Твикс. - Exquzi moi… Je doit alles! Меня вызывают на службу…
    - …Что ж… Это очень печально. - Сказала она томно, тем не менее, приподнимая юбочку, чтобы показать мне свое сокровище, как бы подсказывая мне, что время еще есть, что одно другому не мешает. У нее была удивительная способность вызывать желание в самых экстремальных ситуациях. Однажды она овладела мной на балконе в полупустом оперном театре, во время исполнения "Аиды" Джезеппе Верди. Джузеппе, наверное, перевернулся у себя в гробу от такого кощунства..
    - И это… - я немного замялся, подыскивая нужные слова. Нужных слов было очень мало. В основном попадались ненужные. - Вобщем… Я не хочу так больше…
    - Начинается! Как ты не хочешь? Стоя? Или лежа? - Стелла нервно одергивает юбочку.
    - Ну, вот так… Я не хочу быть вором.
    - А что ты воруешь?
    - Тебя!
    - Опять двадцать пять! У кого?
    - У Гера. Ты думаешь, он не догадывается?
    - Гер? Да я уверена, что он убежден в том, что ты спишь со мною.
    - Спасибо на добром слове. И как, по-твоему, я должен себя чувствовать?
    - А как же ты себя чувствовал раньше? Когда соблазнял меня? А?
    - Это я тебя соблазнял?
    - Нет! Наверное, это я сама пригласила себя к тебе домой!
    - Я не думал, что это закончится так плачевно…
    - Ой! Не ври! Все ты знал!
    Подобная сцена с различными вариациями повторяется у нас на протяжении вот уже пяти лет. Время от времени мне просто напросто невыносимо хочется стать Прекрасным, чистым и светлым, как родник. Сейчас мне хочется это особенно. Рядом со мной появился человек, с которым нельзя быть иным. У Блейка где-то говорится о девушках из нежного серебра и яркого золота. Это он сказал о моей Сашеньке… Моей чистой и прекрасной словно забытый детский сон, Сашеньке…
    - Ну, хорошо! Я был подлец! Я был мерзавец! Но ведь человеку свойственно меняться. Ему хочется быть лучше.
    - Или хуже…
    - Это была роковая ошибка! Я теперь раскаиваюсь! Я мучаюсь
    - Ничего! Помучайся! Соблазнил несчастную слабую женщину - теперь мучайся!
    - Но я так больше не могу!
    - Подожди… Он тебе что-нибудь говорит? - Стелла закуривает сигарету. Дома, при Гере, она не курит. А у меня можно все! У меня царство разнузданного Порока. Хочешь, кури - хочешь, пей граппу, канью, самогон…
    - Еще этого мне не хватало….
    - Ну, так что же тебе надо? Значит и его это устраивает…
    - Это никого не может устраивать. Никого!
    - Чушь! В семейных отношениях нормальных людей наступает момент, когда они становятся просто родственниками. Понимаешь? Близкими родственниками. И если я делаю что-то такое, что доставляет мне радость, то это нужно и ему. И все нам! Если хочешь - всей семье! Для того чтобы в нашем доме был мир и порядок! Ты хочешь, чтобы в нашем доме был мир и порядок?
    - Хочу… - ответил я виновато. Вся беда была еще в том, что Стелла была, не только красива, но еще и умна. И противопоставить что-либо ее железной логике, (и не только логике!) было не в моих силах. - А это зависит только от меня?
    - В данном случае - только от тебя! Если ты меня прогонишь, я превращусь в ведьму! В злою и страшную ведьму. Я буду рвать и метать! Гер знает, какой я бываю. Ему нужно. чтобы я была счастлива и он пойдет на все! Он очень меня любит… И детям моим необходимо, чтобы я была весела и счастлива! Это ты понимаешь?
    - Я этого не понимаю!
    - Потому что ты никогда не любил по настоящему…
Я вышел в ванну и внимательно оглядел себя в зеркало. На меня глядел совершенно лысый морщинистый старичок с красным носом и заплывшими от пьянства маленькими глупыми глазенками. Это мой слуга - Трофим.
    - Отойди от зеркала! - сказал я ему строго. - Опять лосьон мой хлебаешь?
    - Никак нет! - отвечал он, виновато улыбаясь и вытирая пухлые потрескавшиеся уста рукавом малиновой атласной рубахи, подаренной ему мною к Пасхе. Трофим у меня щеголь, каких свет не видывал!
    Трофим, пятясь словно большой трепанг, вышел из ванной. Теперь на меня глядел довольно симпатичный мужчина сорока пяти лет. Стрижка "Боб". Длина челки - до скул. Пряди подчеркнуты. Фронтально - боковые части укорочены. Умный проницательный взгляд. Гладкое чистое лицо. Без прыщей и пигментных пятен. Неглубокие, красиво расположенные симметричные морщины украшали его благообразный лик, придавая ему мужественность и мудрость. Из ноздри торчит волосок. Признак атавизма. Как это я его утром не заметил? А мы его, гада - щипчиками! Ну, в остальном все вроде бы в порядке. Никто не скажет, что еще пять минут назад этот прекрасный благородный мужчина тужился в сортире с искаженным от напряжения лицом, с вздувшимися на висках жилками. Я набрал самый любимый номер и после нескольких гудков услышал ее волшебный голос. Нежный, чуть-чуть притворно детский.
    - Алло!
    - Это я! Поди, не ждала моего звонка?
    - Я уже давно только твоих звонков жду…
    Ах! Если бы в этих словах была хоть капелька правды. Она говорит такие вещи легко просто, не подозревая, что в моей душе они вызывают целую бурю чувств. Что в эти моменты внутри меня волшебным непостижимым образом начинают играть скрипки и стучать кимвалы. И многоголосый слаженный хор подхватывает чудесную небесную музыку и поднимает меня и раскачивает на ее нежных обволакивающих волнах… Я знаю, что она не вполне искренна. Что она просто ведет увлекательную игру, играет маленький спектакль, где ей досталась роль игривой и озорной девчонки, в которую влюблен знатный пожилой граф. ( Это - я!) Но я притворяюсь, что, верю. Мне хочется верить. Я обманываю себя. Мне нравится находиться в этом приятном заблуждении и пусть оно продлится долго…
    - Саша! Вы играете мной…
    - Отнюдь! Как можно!
    - Ты знаешь, меня срочно вызывают на службу.
    - Ну что ж… - Она притворно вздыхает, - Вот так всегда!… А я прическу чудную сделала. Так хотела поразить тебя…
    - А ты ее сохрани… До завтра.
    - А завтра и послезавтра я буду занята. Завтра у меня аэробика, А послезавтра - зачет!
    - Ну … Я сам весьма огорчен.
    - Значит не судьба.
    - Во всяком случае, знай, что я всегда рядом с тобой. Всегда и везде. И утром и вечером, и глубокой ночью…
    - Боже! Неужели везде? - тревожно спросила она.
    - Нет… До известных, разумеется пределов! Есть места, куда я не позволяю себе входить…
    - Ты меня успокоил…

    - Я тебе позвоню…
    - Хорошо… Только не обмани!
    - Пока!
    - Пока…
    Я не могу точно сказать, где она настоящая, а где она играет. Думаю, что у нее это пополам. Ей интересно играть в эту странную игру. Игру в любовь. Мы оба как бы не торопимся окунуться в омут настоящих чувств, растягивая спектакль еще на несколько актов…
    - Однако… прошу вас! - возвратившись в залу, я жестом пригласил Стеллу к выходу. Стелла была, конечно, очаровательна, обворожительна, обаятельна, и сексуальна. Она очень любит себя и следит за своей внешностью. Даже самый проницательный сыщик никогда не догадается о том, что она мать троих детей. Причем, один из них - младший Кирилл, по ее утверждению - мой.
    - Трофим! - кликнул я слугу.
    - Слушаю, барин! - Трофим встал передо мной, как лист перед травой. Теперь он был наг и бос, с копьем в руке, в странном наряде, сооруженном из набедренной повязки и головного убора племени ирокезов из перьев павлина. В своем стремлении придать себе боевой индейский вид Трофим явно переусердствовал. Прямо на голых ляжках он старательно нарисовал гуашью казацкие лампасы. Он был большой мастак на всякого рода мистификации, этот Трофим, неистощимый выдумщик и затейник. Он меня немало забавлял на своем веку своими наивными детскими спектаклями. Причем, к его чести (если слово "честь" вообще применима к этому человеку) он никогда не повторялся.
    - Трофим! Проводите даму через задний проход! - сказал я этому индейскому казаку.
    Любо! - гаркнул во все горло Трофим, обдав меня фонтаном слюны.. При всех его недостатках, врожденный идиотизм из которых не самый худший, этот парень бывает порой удивительно собран и трезв. И главное - он умеет хранить тайны!
    - Рэй! - окликнула меня Стелла, когда я уже почти дошел до двери.
    - Ну? - я осторожно обернулся. Сейчас она поставит меня на место!
    - Я приду завтра! Ты понял?
    - Понял, - сказал я.
    - Мы нужны друг другу! Повтори!
    - Мы нужны друг другу! - повторил я покорно я. Если честно, то я и сам в глубине души так считаю. Но мне всегда казалось это недостаточным основанием для того, чтобы наставлять рога своему единственному другу!
    Изо всех луж одновременно в лицо мое брызнул яркими брызгами теплый солнечный свет. Это была правильная весна. С шумными сверкающими ручьями и звонкой капелью, с сумбурным веселым балаганом возбужденных птиц, и самое главное - с волнующей, захватывающей любовью, от которой по коже бежали мурашки, и становилось немножко жутко, словно ты вываливаешься из самолета в голубую бездну… С любовью, которая с каждым днем, с каждым плюсовым градусом, с каждой набухшей почкой, становилась все отчетливее и сильней… Роскошный служебный Rols - Roys Гера с огромной кокетливой мигалкой на крыше стоял аккурат возле ворот моего особняка.
    - Как ты прекрасен! - сказал мне с усмешкой Гер, открывая передо мною двери. - Неужели Сашенька?
    - Свинство, какое! - сказал я возмущенно, усаживаясь в автомобиль. - У меня по конституции могут быть выходные? Я могу раз в неделю провести с девушкой в театре, а не с трупами?
    - Парламент внес поправку в первом чтении - ответил Гер. - Выходные отменили! Но ты, парень, будешь благодарен мне, если узнаешь, какой сюрприз тебя сейчас ждет!
    - Ты полагаешь, то, что я сейчас увижу, может по красоте соперничать с моей Сашкой?
    - По красоте - вряд ли… Я имел в виду только уровень эмоционального накала…

< дальше >     < на ZOPA оглавление>

А.Мешков