Смех сквозь трубы
Как-то писателя-юмориста
Пиндюрина жизнь больно ударила, фигурально
выражаясь, что говорится, ниже пояса. Украли у
Пиндюрина с дачи канализационные трубы. Долго
собирался Пиндюрин устроить себе канализацию, и
вот на тебе, собрался. Долго выбирал себе трубы,
долго собирал деньги. На тебе, выкуси, Пиндюрин -
собрал называется? Долго Пиндюрин не мог
успокоиться и воспринять удар судьбы ниже пояса
стоически и философски. Долгими ночами ворочался
он во сне, посылая проклятия тому неведомому
ворюге, насылая на него понос, кариес, молочницу и
немощь мужскую. Хотя и не сомневался Пиндюрин,
что все его пожелания дошли до адресата, но жить
от этого становилось не легче.
А тут, как раз, пригласили его
выступить перед читателями в Доме творчества.
Больно любили читатели творчество
писателя-юмориста Пиндюрина. Бывало даже, что на
его выступлениях смеялись до слез, до того было
смешно. Всюду, куда не приходил Пиндюрин,
воцарялось веселье и радость. Такой веселый был
писатель-юморист Пиндюрин. До того, как судьба не
стукнула его больно ниже пояса, лишив
дорогостоящих канализационных труб и вместе с
тем возможности справлять нужды свои на даче, как
это принято у писателей-юмористов в
цивилизованном обществе, а не варварским
способом, как вынужден это делать российский
писатель-юморист Пиндюрин. Даже для
писателя-юмориста это было не смешно, не говоря о
простом читателе. Пиндюрин от выступлений
отказался, сославшись на то, что у него украли
канализационные трубы. Но организаторы
творческого вечера настаивали, поскольку билеты
уже были проданы. "Ну что я им могу сказать, с
болью возражал писатель-юморист Пиндюрин, разве
что о том, что у меня трубы на даче слямзили? Я не
могу в таком состоянии разговаривать с публикой,
я могу их только расстроить, огорчить
"
Однако после того, как Пиндюрину
выдали аванс за выступление, его и без того
слабое сопротивление было окончательно
сломлено. "В конце концов надо компенсировать
утрату канализационных труб, да зарабатывать на
все новые и новые трубы. Перед выступлением у
писателя Пиндюрина настроение было паршивое,
хотя он принял для куража перед выходом двести
грамм коньяка "Аде". Шпрейхстельмейстер
Степаныч зычным голосом объявил его выход, и
Пиндюрин, тяжело вздохнув, понуря голову, вышел
на освещенную сцену. Раздался шквал
аплодисментов. Так зрители обрадовались его
появлению. Шуток ждали от него зрители. Зал был
полон, некоторые сидели в проходах, на
подоконниках, на карнизах, на креслах, на спинках
стульев, на коленях, на плечах, висели на руках,
свесившись с балконов, с галерки. Пиндюрин
подождал, пока стихнут аплодисменты. И когда они
все-таки через полчаса стихли, открыл было рот
для того, чтобы начать свое выступление
остроумной шуткой
то вдруг с ужасом ощутил, что
в голове у него образовался вакуум
Всегда
собранный, остроумный, балагур и весельчак,
сообразительный отчаянный ритор, полемист, он
вдруг ощутил, что в голове у него сплошные трубы
У меня трубы какая-то сволочь на даче
сперла
вымолвил наконец он. После некоторой
паузы, раздались робкие смешки, шепот, шушукание.
Смешки становились все более отчетливыми и
громкими. До зрителя постепенно доходила суть
сказанного, и уже через минуту зал сотрясался от
безудержного смеха.
Пиндюрин выдержал паузу, подождал,
пока все отсмеются. Потом не по-писательски не
очень злобно посмотрел внимательно на
раскрасневшиеся от смеха зрительские довольные
рожи и внятно сказал:
Я не вполне разделяю ваше веселье по
этому поводу
Последнее слово буквально потонуло во
взрыве хохота.
Пиндюрин поднял руку, призывая всех к
тишине.
Не знаю, возможно вам и приятно это
слышать. Как будто ничего в жизни с вами не
приключалось смешнее того, что у меня какая-то
сволочь слямзила канализационные трубы с дачи
Общее ржание, перерастающее в сплошной
стон, покрыло его голос. Напрасно он пытался
что-то сказать. Хохот разлился по всему залу,
словно молоко с плиты.
Только начнет умолкать, как кто-нибудь
подхватит снова и опять пошло писать
Наконец кое-как все успокоились. Дамы
вытирали платочками слезы с расплывшихся
опухших размазанных глаз. Отдувались и крутили
головами мужчины, утирая платками лица,
постанывая и кряхтя.
Я почти уверен, что кое-кто из вас
возможно причастен к этому воровству
успел
сказать в паузе Пиндюрин. И пока публика
обдумывала сказанное, Пиндюрин торопливо, боясь,
что его перебьют, продолжал: Да! Да! Ведь в душе
каждого из вас только одно, как бы своровать! И у
кого? У бедного, доброго писателя!
Который
ничего плохого не делал
А лишь музою своею
чувства пробуждал. Что ж, веселитесь, а я
угас
как светоч
дивный гений
голос Пиндюрина
задрожал, угас мой торжественный венок
Тут продолжительный раскат хохота
прервал его тираду
Кто-то в глубине зала с
грохотом повалился с кресла и бездыханно замер
на полу
Стараясь перекричать смех в зале, Пиндюрин
надрывно вещал в микрофон.
А вы, надменные потомки
Козлы
позорные! Нашли у кого слямзить! Известные
подлостью прославленных отцов
Пятою рабскою
поправшие обломки
Ворюги
Вы (тут Пиндюрин с
пафосом выбросил вперед перст) жадною толпой,
стоящие у трона
писательские трубы с дачи
утащив
Таитесь вы под сению закона. Пред вами
суд и правда все молчи!..
Первые ряды попадали с кресел и
валялись по полу, держась за животы. Многие
описались и стыдливо прикрывали свои мокрые
одежды. Запах аммиака наполнил зал. С кем-то
приключилось более ужасное
Но смех тем не менее
не прекращался. Но есть и божий суд! Наперстники
разврата. Суки такие! Ворюги несчастные! Есть
грозный суд, негодяи. Канальи мерзкие. Он не
доступен звону злата. И мысли и дела он знает
наперед
скотины такие! разошелся не на шутку
Пиндюрин. И тогда напрасно вы прибегнете к
злословью! Оно вам не поможет вновь
ворюги
мерзкие. У кого вы своровали? У себя своровали. Вы
музу задушили у поэта! Зачем я от мирных нег и
дружбы простодушной вступил в этот свет
завистливый и душный?
Хватит! умоляюще возвопили на первом
ряду. С человеком плохо! Какой-то мужик жадно
ловил ртом воздух, выпучив глаза хрипел, пуская
пену. Шатаясь из стороны в сторону, обессиленная
и еле волочащая за собой ноги, на сцену поднялась
какая-то девушка, неся в руках букет роз, но не
дошла, а повалилась в двух метрах от Пиндюрина на
пол, выронила букет, и держась руками за живот и
задрав ноги, каталась по краю сцены
Замолкли звуки чудных песен. Приют
певца угрюм и тесен, и на устах его печать
бл
нах
не мог остановиться разъяренный писатель,
бросая в беснующийся зал слова упрека.
Пиндюрина увели со сцены специально
прибывшие сотрудники комитета по чрезвычайным
ситуациям. Отъезжая от концертного зала,
Пиндюрин долго еще слышал гулкие раскаты смеха. А
рядом с ним, на заднем сиденье, пряча лица в
бронежилетах, сотрясались от смеха два дюжих
молодца с автоматами в руках.
А.Мешков