Художник Эрнст Ненужный
(интервью накануне выставки)

   Корр. Скажите, Эрнст! Ненужный – это фамилия или псевдоним?
    – Н. – Не то и не другое и тем более, не третье. Ненужный – это прозвище, данное мне в ощущении моими друзьями, недругами и критиками. Да знаете, как-то так получилось, прикипело оно ко мне что ли, но как-то привык, да с ним и остался. Не знаю, мне нравится. Красиво и необычно. Не то что какой-нибудь там Крамской…
    – Скажите…
    – А то есть вообще смешные фамилии - Шагал, например! Куда шагал, зачем?
    – Да уж… Можно вопрос? (поднимает руку).
    – Войдите! (поднимает ногу).
    – Скажите, а что ваша знаменитая картина "Мочащийся мальчик" – чем она навеяна?
    – Ну, знаете… наверное… запахом! И потом, это так характерно для мальчиков. Хотя не только для мальчиков. Девочки тоже этим грешат! Я сейчас работаю над серией подобных картин, главными героями которых будут и девочки и женщины, и моряки и офицеры старшего офицерского состава, и депутаты и кандидаты, артисты, инженеры, железнодорожники…
    – И все персонажи будут на картине писать?
    – Не только писать. Вы меня поймете. И не только на картине, но и под картиной, и сзади картины, и сбоку, везде будут… Такая у меня картина будет гадкая. Да и не только персонажи, собственно…
    – Это будет большое полотно?
    – Это будет страшно большое полотно! Не только большое, но и железнодорожное, к тому же…
    – Поди много масла уходит на картины?
    – Масло уходит и приходит, а картины остаются, как сказал великий Леонардо Да к тому же Винчи. Не так много уходит масла, сколько много уходит мяса и сала. Ведь все мои подмастерья помногу жрут! А если бы вы знали, поскольку они гадят! Ужас! Кошмар! Такие вот подмастеры!
    – Люди на ваших картинах всегда красивые, свежие, чистые, светлые, а вот дети ваши какие-то страшные, уродливые и черные…
    – А это оттого, батенька, что картины я пишу светлым днем, а детей делаю темной ночью. Причем, картины делаю сам, а детей не всегда…
    – Как вы добиваетесь такой удивительной достоверности в изображении тела, черт лица, волос, перхоти, пота?
    – А это очень просто. Я рисую голову и ставлю картину, к примеру, возле кабинета глазника в больнице. Ну, знаете Святослава Федорова. Так вот… я тоже знаю. Сам прячусь за картиной. Федоров проходит мимо и говорит: "Правый глаз неправильно нарисован! Веко слишком велико, зрачок сужен! Склера угловата, цилиарное тело косит, хрусталик замутненный!" Я прыг-скок из-за картины и быстренько (пока не забыл) все поправляю. Ни один глазник после Федорова не придерется… Так же и с ухом, горлом, носом, печенью, селезенкой. Ну и в заключение несу картину в кожно-венерический диспансер. Там дорабатываю до победного конца…
    – В вашем творчестве отражается переломный период нашего изобразительного искусства? Не так ли?
    – Да уж куда еще переломнее-то? Два раза навернулся с лесов и переломал себе обе ноги, нос, рот и уши. Напополам. Поровну! Лес нынче не тот. Вот у Шишкина – это лес! А нынче лес стал никуда! Пропили российский лес! Вот и падают с лесов-то люди! Я имею в виду – художники. Люди-то не часто с лесов падают. А художники часто. Каждый второй. Вот я как раз и был вторым. Первый-то не упал! Завис над лесом, пока пожарники не сняли.
    – Наше изобразительное искусство переживает сейчас трудные времена. Как вам удается держаться на плаву?
    – Про нас говорят, что мы не тонем! Не тронь нас, мы и тонуть не будем! Приходится много трудиться! Вагоны разгружаем, яблоками торгуем. Ну и заказы разные выполняем, бальзамированием там… пиццу привезти, интим не предлагать, секс по телефону, обслуживание свадебных торжеств… транспортировка грузов, установка дверей с глазком… Настоящий художник должен уметь все! Да! Только тогда он сможет узнать жизнь снаружи, снутри! Узнать и изобразить! Искусство-то изобразительное!
    – А влияет как-то наследственность на талант художника?
    – Да никак не влияет. Вы вот, возьмем, к примеру, Микеланджело! Вы о его отце что-нибудь слыхали?
    – Да я и о нем ничего не слыхал! Да и вас честно говоря плохо слышу.
    – Вот и я про то же говорю. При чем тут наследственность? По наследству передаются только заболевания…
    Хотя, конечно, смотря какая наследственность. Вот у одного моего друга… хотя какой он, к черту, друг. Так себе… скорее враг. И не друг, и не враг, а так,… сразу не разберешь, плох он или хорош… Так вот у него дядя в Оризоне откинулся в мир иной. Так оставил ему очень приличную наследственность… и талант, сразу, знаете ли, расцвел, словно мак в поле, простите за грубое сравнение…
    – А посещают ли вас Музы?
    – Да много меня посещают разных… И музы посещали. Всех разве упомнишь. После этих посещений всегда что-нибудь пропадает, будь они неладны… В основном, я сам стараюсь всех посещать. Так спокойнее и безопаснее.
    – А как вы относитесь к представителям других жанров изобразительного искусства? Например, к художникам-карикатуристам.
    – Это просто позорное явление нашей действительности! Я вообще склонен считать карикатуризм тажелым и неизлечимым недугом. Ведь поначалу художники карикатурируют в одиночку, тайком, и никому при этом не мешают. Но потом болезнь прогрессирует, и они начинают карикатурировать публично, чем наносят вред своему организму и организму здорового общества, морали и нравственности. Ведь на них смотрят молоденькие девушки! Стыд какой! Те, кто занимается карикатуризмом, то есть карикатуристы несчастные, должны лечиться, лечиться и лечиться, как завещал Ленин!
    – Как вам удается работать с такой бешеной скоростью. Вы ведь создаете по десятку картин в день.
    – Это очень просто. Давно ушло в прошлое то время, когда я работал один и бесплатно. Теперь я нанял себе подсобных рабочих, талантливых мальчишек из соседних деревень (ведь в каждой деревне есть свои дурачки) и научил их рисовать некоторые интересующие меня части тела. Одного - ухо, другого – зад, третьего – перед. У каждого - узкая специализация. Каждый рисует свой орган. А потом прихожу я, собираю все воедино и получается человечек. У меня, знаете ли, уже есть громадный банк всевозможных органов. Я их только соединяю. А мальчики поодиночке без меня не представляют никакой эстетической ценности. Они сборке не обучены! Это я специально! Чтобы не зазнавались! Важна точная талантливая сборка! Всяк у нас получает по заслугам, а некоторые еще и за выслугу.
    – А вы?
    – А что я… Мне достаточно моей славы!

  А.Мешков

<< & >>