|
||
НОВЫЕ РАССКАЗЫ |
Малина
В небольшой, но прокуренной, натопленной блатхате,
тут и сям в беспорядке, хаотично, на стульях, в креслах, на полатях, на палатках, на карачках и закорках, на
антресолях и антрепризах, в ложе бенуара и в супружеском ложе, ничком и навзничь, в свободных,
раскованных, и оттого изысканных позах, возлежали члены популярной в народе Луновской бандитской
группировки, известной в темных муровских кругах под названием "Черный скот". Кто-то курил
кальян, кто-то фимиам, кто-то сигару "Henry Klai", а кто-то простую русскую самокрутку с
коноплей, справедливо прозванной в народе "Марией и Хуаной", талантливо скрученную из
вчерашней газеты. Кто-то просто сосал "Чупа-Чупс". Были, к сожалению и такие выродки. В семье,
что говорится, не без урода. Уже давно, несколько часов, в банде "Черный скот"
творились хаос, дедовщина, разврат, воровство и анархия. Меньшинство уже не подчинялось большинству.
Да, собственно, и большинство меньшинству. Членские взносы не платили по полгода. Никто.
Никому. В банде не работали туалеты и бухгалтерия, детские сады, игорные дома, салоны интимных услуг и
предприятия оборонного комплекса. Всяк обслуживал только самого себя. Обстановка в банде была ярким
отражением обстановки в стране в целом.
В углу, толстенький, бородатый, с жидкой
копной смоляных с проседью волос, человек, тихонько, но виртуозно аккомпанируя себе на синтезаторе
"Yamaha" несложный мотивчик, хрипловатым от пьянства и гнусявым от разврата голосом
задушевно завывал:
Je voes en prie? Mais sher
liberti
Кто-то в углу, шумно, не таясь, предавался пороку прелюбодеяния, кто-
то просто негромко, про себя, читал уголовный кодекс в ролях. Кто-то специально
оглушительно, чтобы эпатировать окружающих, бессовестно качал ногой, не найдя ей более достойного
применения.
Неожиданно один из бандитов, атлетически сложенный нормальный
пацан, с коротко стриженной головой и бычьей шеей, выстрелил из "Шмайсера" в потолок длиной
очередью. Куски штукатурки посыпались на лежащих бандитов. Подождав, пока осядет пыль, юноша
обратился к ним.
Я так больше не могу! взревел он.
Не могу я так больше! Я не могу больше убивать, грабить и насиловать малолетних
женщин!
Окружающие сразу затихли и обратили к нему свои взоры. Даже в углу, где
предавались пороку прелюбодеяния, зашикали и притаились.
Во что мы
превратились! Что мы с собой сделали! парень явно был в истерике, метал икру,
кипешился. Взгляните на себя: на кого мы стали похожи! Вот! Взгляните! юноша
вытащил из нагрудного кармана бронежилета небольшую фотокарточку и протянул ее сидящему рядом
мужчине в папахе, чистящему пулемет. Мужчина отложил затвор, и, стараясь не испачкать замасленными
руками фотографию, кончиками пальцев взял ее и стал пристально рассматривать. К нему со всех сторон
потянулись и остальные. На фотографии был изображен какой-то стройный, изящный молодой человек, с
длинными, спадающими на плечи волнистыми волосами, с умными и печальными фарами и со скрипкой
Страдивари в худых тонких крабах.
Кто это? Кто этот прекрасный юноша со
скрипкою в руках? раздались голоса со всех сторон.
Это я! печально сказал боевик с короткой стрижкой и опустил голову. Бандиты с
нарастающим ужасом смотрели то на своего коллегу, то на фотографию, пытаясь понять, что могло заставить
этого несчастного человека так круто изменить свою судьбу, внешность и
понятия.
Я вам не фуфло гоню, господа! Это не гнилой базар, поверьте мне,
пацаны! Я ведь раньше скрипачом был, лауреатом международного конкурса, в натуре
Но, к
сожалению, отношение государства к культуре довело нас , музыкантов, до такой жизни, что мы вынуждены
забыть свою основную профессию, приносившую радость людям, воспитывающую в окружающих чувства
прекрасного, чувства добра и справедливости
Нам по нескольку лет не выплачивали зарплаты, нас
чморили и унижали, заставляя порой бесплатно, из последних сил, играть на предвыборных компаниях
очередных кандидатов в президенты
Многие звезды классического и эстрадного искусства отказывались
быть игрушкой в политических играх и погибали от голодной смерти. Некоторые ломались, а
поломавшись выступали
Другие выбрали себе другой путь: что бы не погибнуть от
нищеты и голода, мы вынуждены были качаться, овладевать восточными боевыми искусствами, учиться пить,
курить, ширяться, ругаться, извините, матом и идти на работу в криминальные структуры. Теперь вы знаете
все
юноша облегченно вздохнул, словно тяжелый камень свалился с его кряжистых плеч,
опустил виновато голову и застыл в молчании перед своими затихшими товарищами по
оружию.
А я скульптор! раздался вдруг в тишине
чей-то надтреснутый баритон из угла, где еще недавно раздавались любовные стенания, пыхтение, кряхтение,
мышиная возня
Оно и видно! озорно пошутил кто-то и
воздух сотрясся от разрыва хохота. Напряжение сразу куда-то пропало, в атмосфере появилось что-то
неуловимое, праздничное и свободное
Нет, братаны, я
серьезно! мужчина из угла, прикрывая интимные и в то же время причинные места,
поднялся во весь свой богатырский рост и призвал жестом всех к вниманию.
А
ежели ты скульптор отчего не ваяешь? снова раздался голос какого-то
анонима.
Все по той же причине! По причине невнимания государства к
вопросам культуры, недостаточному финансированию Мы, скульпторы вынуждены сами себя финансировать.
Вот я и подался к вам, чтобы хоть как-то свести концы с концами
То-то
я смотрю, ты сводишь
И снова добрый товарищеский смех разорвал
тишину.
А я певица. Мецце
сопрано
А я музейный
работник.
Я писатель
А
я массовик-затейник
Я контролер
кинотеатра
Я осветитель.
Я кинорежиссер. Я дирижер-хоровик
Я балалаешник
Я художник-
карикатурист
А я так вообще в прошлом
талантливый ученый, один из авторов разработки теории заднего восприятия в проктологической
геронтологии
Со всех сторон раздавались душераздирающие,
душещипательные крики. Люди наконец-то как-то по хорошему счету раскрылись друг перед другом, словно
поздние осенние цветы, почувствовав непреодолимую силу единения искусства. Небритые, нахальные,
накаченные, прокуренные, пропитые, израненные, избитые, жестокие, и порой, бессердечные все
они по сути были всего лишь навсего жертвами и заложниками системы, в которой они вынуждены влачить
свое жалкое существование, забыв о своем истинном предназначении.
Но сегодня они
вспомнили о нем и после этого небольшого, но так необходимого им сейчас, самопроизвольного,
несанкционированного митинга, они не сговариваясь, все как один, кто в чем был, кто с кем был, быстренько
оправившись, отправились нестройными рядами торжественным маршем прямиком в театр, где в этот вечер
давали "Травиату" Джузеппе Верди.
А в то же самое время за кулисами,
солист театра Дрокин, глядя в щелочку в зрительный зал взволнованно
причитал:
Боже мой! А народу-то! Народу! и обращаясь к
стоящей рядом Травиате, прикрываясь ладошкой шептал: Вы не поверите, но я так волнуюсь, так
волнуюсь, как никогда в жизни. Смешно сказать, но когда я в юности грабил банки я так не
волновался! Я ведь м молодости отчаянным грабителем был и, знаете ли, убийцей! О театре и мечтать не
смел
Но знаете появились деньги и я воплотил свою мечту! Да-с!
А.Мешков