|
||
НОВЫЕ РАССКАЗЫ |
Ванька Жуков возвращается
(триллер)
Ванька Жуков, бритый наголо, тридцатисемилетний шалый малый, с
переметной сумой через плечо, (морда в шрамах, руки в наколках), отпущенный в очередной раз
с каторги, котрую он отбывал в Нерчинском остроге, за революционную деятельность и
терроризм, в ночь под Рождество не ложился спать. Дождавшись, когда хозяева вернулись с
заутрени, он пошел в гости к своему учителю, известному сапожнику, заслуженному деятелю
ортопедии, Аляхину. (Люди бают, Аляхин Столыпину подковы на башмаки прибивал,
Айседовер Дункан пуанты шил. Да что там Дункан! Самому Ленину сапоги справил перед
ссылкой в Шушенское). Убив топором двух дюжих секьюрити, стеной вставших на его пути,
Ванька ворвался в дом.
Аляхин! заорал он хриплым прокуренным голосом, пинком
открывая двери в сени. Аляхин, далекий от революционной деятельности, пожилой сапожник,
вздрогнул, икнул и испуганно выронил себе на ногу колодку и молоток.
Кто-то меня вспоминает, подумал он.
Вот ты где, старая простипома! рявкнул над самым ухом
Ванька, нарочито приветливо хлопнув старика по костистому плечу, отчего старик упал на пол,
но быстро вскочил, как худой боксер.
Ванечка! расплылся в беззубой улыбке старик.
Вернулси!
Ванька поднял с пола деревянную колодку и, повертев ее в руках с
загадочной улыбкой на устах, неожиданно со всей своей молодецкой силой опустил опустил ее
на голову Аляхину. Колодка глухо отозвалась.
У-у-у-у-у-у-й-й-й-й-й-й! завыл Аляхин, схватившись за
голову Больно же! Теперь шишка будет!
А мине помнишь как бивал шпандырем, когда я, голодный
мальчонка, у люльки твоего пащенка засыпал, изнуренный непосильным трудом, Помнишь?
Так этож когда было? недоумевал Аляхин, заискивающе
протягивая Ваньке шпандырь. Ты меня за то уже бил два раза в 1894 и в 1905 годах! В
аккурат на Святки, забыл что ли?
Я то не забыл! Главное, чтобы вы не забыли! сказал Ванек,
врезав старику раза по спине шпындырем. Так! Хорошо, сказал он удовлетворенно, &$150;
А где хозяйка? спросил Ванька, доставая из переметной сумы
большую керченскую селедку.
Опять селедкой в харю тыкать ей будешь? с укоризной
покачал головой сапожник. Эх! Ваня, Ваня! Когда ты, наконец, угомонишься? Вон уже
седые волосы в бороде, а ты все людям селедкой в харю тычешь! А где же твое милосердие?
Где: Возлюби врага своего?
Поповские штучки! заржал Ванька и опустил шпандырь на
спину беззащитного старика.
Вышла заспанная хозяйка в сиреневом пеньюаре. Увидев Ваньку с селедкой
в руке, вздохнула обреченно и подставила харю, для тыкания. Ванька с нескрываемым
удовольствием тыкнул восемь раз ей селедкой в харю и успокоился.
Так их, Ванька! приговаривал одетый в нелепую доху
дедушка Константин Макарыч, стоя в растворенных дверях. Нешто табачку понюхать?
вспомнил вдруг он и полез в карман дохи за кисетом.Да так и не найдя кисета,
угомонился без табачка.
Ванька сел на лавку и стал чистить селедку самодельным "
пером" с выкидным лезвием.
Ну ладно, сказал Ванька удовлетворенно. Бывайте
здоровы! А пойдем-ка, деда, типерь сидельцев из мясной лавки пиздить. За то, что суки не
сказали мне тогда, что адрес надо на конверте писать.
И то дело! легко согласился дедушка, Константин Макарыч,
надевая кастет на руку, в другой раз умнее будут!
А.Мешков