|
||
|
НОВЫЕ РАССКАЗЫ | |
Причуды неразделенной любви
Мудрая притча
«Любви не только все возрасты покорны, но и все сущее на земле!». Так думал Колобок, закусив в отчаянии губу. Вторую неделю Колобок беспробудно и беспросветно бухал, чтобы отключиться от жестокой реальности, уйти в мир грез и глюков. Но это у него не получалось. Всякий раз, просыпаясь, он сталкивался с беспощадной убийцей-действительностью. Он не мог заснуть вот уже третью ночь, ворочаясь с боку на бок. Колобок сидел в кровати, свесив ноги с нее, и курил сигары одну за одной. В голове среди клубов дыма метались, словно овцы, напуганные грозой, тяжкие мысли. «Что ж за гадость – эта ваша любовь, если от нее такие мучения!» – в отчаянии шептал он сквозь слезы, с силой шлепнув себя по ляжкам, так что мука поднялась столбом.
Дело в том, что наш Колобок влюбился. Влюбился, как мальчишка, безоглядно, беззаветно, беспросветно, безответно. Влюбился в беззаботную и пустую хохотушку Вафлю. Когда он в пивной поделился своим счастьем с закадычным дружком Крекером, тот от души рассмеялся.
– Старик! Да она же – полное Динамо! С половиной отдела шашни крутит! И с Кренделем, и Батоном, и Круассаном, и с Пряником, с Чуреком! И даже, – он оглянулся кругом, не слышит ли кто, и сказал шепотом – с Лавашом Чурчхеловичем! И ты – туда же! Посмотри, сколько классных булок кругом! Очнись, пузан деревенский! Она не твоего поля ягода!
Сухой, жестокий Крекер даже не почувствовал, какую рану он нанес нежной душе Колобка свой суровой правдой. Сам Крекер всю жизнь прожил в Москве с сухой, тощей галетой, да имел всего лишь одну постоянную любовницу – Сушку, и, похоже, никогда никого по-настоящему не любил. К провинциалу Колобку он относился со снисходительностью и с иронией.
С Вафлей Колобок познакомился в ночном клубе.
– Классная у тебя прическа, мэн! Типа, как у «Продиджи!>! Или Моби! – сказала она, трясясь словно шаман в странном танце. Колобок, будучи от рождения лысым (последний кудрявый волосок удалила из его теста при зачатии еще покойная бабка) не понял, прикалывается она, или говорит серьезно.
– Сережка Зверев замутил! – зачем-то соврал он тогда, и покраснел при этом.
Колобок по хорошему завидовал панку Ежику и хиппарю Дикобразу, их жесткой и красивой гриве. Тот памятный вечер Колобок с Вафлей провели вместе. Он пел ей песни, смешил до слез, катаясь по полу в нижнем брейке. Однако, провожать ее до дома пошел тупой и прямолинейный солдафон – Расстегай. Чем они занимались у нее дома, страшно даже представить! От досады Колобок махнул еще один стакан коньяка и закурил.
Колобок много слышал о безумных страстях, бушующих в среде хлебобулочных и кондитерских изделий, но сам всего лишь раз в этой жизни познал радость плотской любви. Случилось это лет пять назад с мягкой, поддатой и податливой Шарлоткой. Все происходило не так, как представлял себе Колобок. Пыхтение, сопение, и пустота! Разве это можно было назвать любовью? Именно тогда впервые Колобок убедился в легендарной женской тупости: создавая свое творение, Бабка не предусмотрела того, что Колобок – мальчик! Она не вылепила даже жалкого подобия первичного признака!
С тех пор Колобок не верил в реальность существования этого чувства. Оно было подобно привидению: все о нем говорят, но никто не видит! Хотя, по полицейским сводкам, Колобок знал, что это чувство может довести до преступления и до безумия и, поэтому боялся его. Но избежать Любви ему не удалось.
– Что есть любовь? Или это высшая степень эмоционального положительного отношения к индивидууму, или же тупое, животное стремление к продолжению рода? Если это так, то зачем это мне? Я – не животное! Я существо высшего порядка! Я – творение рук и разума венца творения!
Колобок махнул вдогонку еще стакан коньяка и совсем размяк.
– Я не должен размякать, – вслух рассуждал он, – я должен быть твердым и мужественным! Да! Я – Колобок, а не оладь, какой-нибудь! Не вонючий чебурек, не бесформенный драник, и не прилизанный, женственный Бриош! Я круглый, правильный и идеальный Колобок. Да, я деревенский! Но я – экологически чист! А она – вафля! Кусок подслащенной материи! Вульгарная, пошлая, развратная Вафля! Ха-ха-ха! Кулинарная попса!!! Мне смешно!
– Я порву этот Расстегай на части, как Блин! – непослушными губами шептал Колобок, доливая в стакан остатки коньяка. Перекатываясь из стороны в сторону, неверной походкой Колобок выкатился на улицу.
– Хле-е-е-еб всемуу-у-у- голова-а-а-а-а-а! – заорал он во всю мошь в ночное пространство. – Конфетки-бара-а-а-аночки! Каравай-каравай – кого хочешь, выбирай! Долой абсурдную и неправомерную абсолютизацию биологического начала в любви!
Он слабо помнил, как повстречал какое-то рыжее животное, которое шептало какие-то сальности ему на ухо слюнявыми губами. Очнулся он в сырой, сочной траве, на лесной поляне. Во рту было сухо. Голова трещала. От него шел пар.
– Что это со мной? – тревожно принюхиваясь к незнакомому запаху, исходящему от него, думал Колобок, ощупывая себя, оглядывая, и не узнавая. Он утратил прежнюю форму, и был уже не круглым и правильным, а продолговатым, колбасообразным, коричневым существом третьего порядка, творением животного происхождения.
– О! Дьявольщина! До чего же я докатился! Во что же я превратился! – с отвращением зажав нос пальцами, думал Тот, кто еще недавно назывался гордо – Колобок. Ему вдруг вспомнились сладкие ароматы сахарной пудры, ванили, корицы, какао и шоколада, которыми был наполнен пошлый и праздничный мир его недавней жизни.
– Вот, что делает неудовлетворенная потребность в любви с Колобками! – криво ухмыльнулся Колобок. – Фрустрация, и как следствие, необратимое ухудшение соматического и психического состояния.
– Эй! Новенький! Катись сюда! – призывно махали руками и кричали ему из-под дрока две прехорошенькие козьи какашки.
– А они, ничего! – уныло подумал Колобок и, пожав плечами, не спеша, с достоинством покатился колбаской в тень невысокого дрока, к новой жизни.
А.Мешков, 2006