|
||
|
НОВЫЕ РАССКАЗЫ | |
Затерянные в зяби
(Сценарий сельскохозяйственного боевика. По заказу министерства сельского хозяйства)
Часть первая
Живописное, утопающее в зарослях дикого укропа, ранчо Мукосея Златопукова в долине Сладких Грез. Он сидит в патио, закинув ноги на перила, смотрит за горизонт.
Сквозь печальную музыку Грига, звучащую из наушников, Мукосей, привычным, натренированным слухом уловил мерный звук приближающегося вертолета.
На лужайку возле его дома приземлился вертолет без опознавательных знаков. Из него, пригибаясь, чтоб не снесло лопастями башку, и, придерживая шляпы руками, к патио бежали два господина в серых плащах, благодаря которым, в них без труда можно было узнать агентов особого секретного отдела по борьбе за урожай Министерства сельского хозяйства.
– Господин Златопуков? – спросил один из них, лысый, со следами удара монтировкой на правом ухе.
Мукосей натренированным умом уже понял, для чего из министерства сельского хозяйства к нему в скромное, уединенное ранчо прибыла такая представительная делегация. Но виду не подал.
– Океан хранит в глубинах тайны человеческой души. – ответил он, выпуская дым кальяна через уши.
– Сынок, нужна твоя помощь! Уборочная на носу, а убирать некому!
– Лишь Небо знает тайну непостижимого! – ответил Мукосей, делая растяжку.
– Да пойми, ты, бисова душа! – в отчаянии воскликнул второй агент, – все механизаторы подались в Москву за большим рублем, а хлеба в этом году стоят такие, что просто заглядение! Дожди пойдут и полягут! Выручай, Мукосей! Пропадет зябь!
(в памяти Мукосея проносятся ураганы 1990, 1991, 1992 года. Вот он, под ураганным дождем, вытаскивает из бункера комбайна своего застрявшего товарища)
– Сколько? – наконец говорит он. По его лицу видно, как нелегко ему далось это решение.
– Добре! с выражением сатисфакции ответил агент со шрамом, и написал на бумажке цифру. Мукосей, взглянул на бумажку, удовлетворенно хмыкнул, помял ее и скрылся в туалете.
– Гоже! Но мне нужны мои ребята! – бросил он возвратясь. Затем он надевает комбинезон, засовывая в карманы, гаечный ключи на 17, шабер, трепуг, зенкер, штангенрейсмус, крейцмессель, грабштихель, фальгобель.
Часть вторая
Мукосей на своем мотоцикле «Урал-Девидсон», взметая пыль, мчится по проселочной дороге. Подъезжает к другому ранчо. Там сидит Никифор, в прошлом лучший механик МТС, с самокруткой в крепких, натруженных губах. Перед ним трехлитровая бутыль с мутной жидкостью.
– И не думай! – мрачно говорит он, подошедшему Мукосею.
– А помнишь, как в 1993 году я тебя с поля вынес? – некстати вспомнил Мукосей наливая себе полный стакан. Глаза Никифора предательски блестят. В памяти возникает, горящее от жажды горло, и Мукосей несет его на своих плечах.
– Хрен с тобой! Поехали! – они стукаются ладошками в знак примирения. Хлопают еще по стакану и несутся на мотоцикле к третьему другу. Пахому.
– Он никуда не поедет! – встречает их на пороге с тремя детишками на руках его жена метиска Глафира. Из за ее спины таращатся на гостей своими несмышлеными глазенками еще семеро двадцатилетних малышей.
– В самом деле, мужики! – Я не могу! – у меня вон, – он показывает рукой вдаль, – яка картоха в этом году уродилась! И хрен хороший! У миня свиней двадцать штук и детей столько же! Куды мине ишшо?
– Свиньи, говоришь? – презрительно хмыхнул Мукосей! – Лады! Отвертку хоть дашь?
– И кусачки! – презрительно хмыкнув, добавил Никифор. Взяв уникальный инкрустированный инструмент ручной работы, они садятся на мотоцикл. Взревел, чихая мотор. Пахом со слезами тоски смотрит на друзей. В памяти возникает картина: вот они, трое молодых парней, потных, вонючих, стоят на краю убранного поля, обнявшись, глядя на плоды своего труда.
– Один за всех! – улыбается Мукосей.
– Все за одного! – хором отвечают ему пацаны. И промасленные руки их сжимаются в тройном пожатии.
Пахом мучительно, сдерживая рвоту, оглядывает свою многочисленную голодную ребятню, неопрятную беременную жену.
– Подождите! Ребята! Я с вами! – Пахом, сдерживаемый женой и кучей двадцатилетней ребятни, бежит к мотоциклу. По его лицу видно, что никакая сила его не остановит!
– Я привезу вам мороженного! – кричит он ошарашенным таким поворотом сюжета членам семьи.
Часть третья
Полевой стан. Новенький, пахнущий свежей краской и малярами, сверкающий на солнце лаковым хедером комбайн «Нива», ощерился косилкой и соломотранспортером. Золотится рожь. Колосится овес. Бегают встревоженные сурки, мыши-полевки, бомжи и проститутки.
Пахом, Мукосей, и Никифор, в новеньких спецовках смотрят вдаль бескрайних нив созревших хлебов. Перед ними бутылка молока, три стакана.
– Это наша земля! – говорит Никифор, – и мы за нее в ответе!
– Мы в ответе за тех, кого приручили! – возражает Пахом.
– Да будет вам браниться, друзья! – пытается успокоить их Мукосей. – Мы должны сегодня победить бригаду Юсио Кобылюка.
Пока друзья ссорятся, бригадир конкурирующей бригады, механизатор Юкио Адольфович Кобылюк, в одежде ниндзи, глумливо ухмыляясь, отвинчивает контрогайку отбойного шмахера комбайна Мукосея, а в шахну битера запихивают старые трусы своей жены Сары. Затем со подлым смехом подсыпает в стакан с молоком комбайнера Мукосея смертельную дозу пургена и снотворного. Ничего не подозревающие друзья символически чокаются стаканами и залпом выпивают содержимое, аппетитно закусив выпивку хрустящим огурцом.
– По машинам! – кричит Мукосей. Друзья бросаются к комбайну. Пахом неистово крутит ручку завода. Механизмы начинают рычать. Механик отскакивает от мотора. Комбайн, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее несется по бескрайнему морю за горизонт. Хедер машины врезается в стену пшеницы и подкошенные стебли падают на полотно транспортера копнителя, медленно уползая в зев барабана. Гудит молотилка, транспортер вышвыривает наружу солому. Вслед им машет рукой учетчица Эвелина. Она тайно влюблена в Мукосея.
– Я влюблена в комбайнера Златопукова, – признается она только себе одинокими ночами.
Зерно из трубы ссыпается в кузов грузовиков. Грузовики буквально не успевают сменяться. Зерно золотыми россыпями сыпется на землю и тут же проростает в плодородной почве Черноземья.
И вдруг Мукосею становится плохо. У него – диарея- следствие высокого содержания пургена в выпитом молоке.
– У меня – диарея! – говорит он по рации Пахому. Мимо него проносится комбайн сияющего Юкио Адольфовича Кобылюка. Тот показывает Мукосею средний палец, воздетый торжествующим фаллосом к небу.
Но в это время комбайн Мукосея догоняет запыхавшаяся Эвелина.
– Держи Мукосей! – она подает ему укрепляющее средство от поноса Мизим. Мукосей заглатывает его, не распечатывая. Выражение нестерпимой муки на его лице сменяется неземной радостью. А понос сменяется крепким, как морской узел, затяжным запором. «Теперь до конца уборочной хватит! Это факт!» – ласково поглаживая себя по животу, шепчет Мукосей. Рядом бежит механик МТС Пахом, на ходу смазывая барабан молотилки, блюхень очистки, хренер хедера, ходовые шестерни и режущий транспортер.
Мукосей хватается за штурвал и снова перегоняет Кобылюка. Юкио злобно скрипит зубами, его комбайн – коробкой передач.
Но уже буквально через какие-то сутки-другие начинает действовать снотворное, веки Мукосея тяжелеют, глаза смыкаются. Комбайн колбасится из стороны в сторону. Мимо вновь проносится комбайн сияющего Колбасюка. Но тут Мукосея опять-таки догоняет неугомонная дородная учетчица Эвелина.
– Держи, Мукосей! Это – Экстази! – она кидает ему баночку таблеток. Мукосей из последних сил глотает баночку. И вдруг вскакивает, полный сил и энергии.
– А вот тебе еще и энергетический напиток! А вот тебе еще и Виагра!
Запив Экстази энергетическим напитком, закусив Виагрой, Мукосей рванул так, что комбайн взлетает на какое-то мгновение и зависает и парит над землей. Стеной валятся подрезанные стебли пшеницы, желтой лентой плывут по конвейеру хедера, исчезая внутри комбайна. На память Мукосею вдруг приходят любимые строчки:
И хорошо мне здесь остановиться
И глядя вдаль, подумать, помолчать
Шумит, шумит, высокая пшеница
И ей конца и края не видать
И в час, когда над нашею страною
Вдали заря вечерняя стоит
Родное поле говорит со мною
О самом лучшем в жизни говорит
Звучит в его душе победная музыка Вагнера. Крупным планом камера показывает позади Мукосея совершенно лысое поле и одинокий комбайн Юкио Кобылюка.
– Ты намолотил миллион центнеров зерна! – шепчет Мукосею в промасленное ушко Эвелина, прижимаясь к нему всем своим дрожащим телом. – Теперь у нас будет маленький!
В отчаянии закусив губу, плачет, Юкио Адольфович Кобылюк. Он тоже хотел маленького. Но у него уже был большой.
Мукосей, с перекошенным от радости лицом, подходит и кладет тяжелую руку на плечо соперника.
– Не плачь, Юкио! Нас ждут еще не одна уборочная! А за уборочной всегда идет посевная! Не грусти!
–Правда? – отнял измазученные руки от изсоляренного лица Кобылюк. – А возьмете меня к себе в бригаду?
Мукосей, Пахом и Никифор по доброму смеются обнажив в смехе добрые, закаленные в битвах за урожай зубы.
Титры – КОНЕЦ
А.Мешков, 2006