|
||
|
СЕКС | |
Женщины тяжелого поведения
По четвергам, после баньки,
Шлямбур, Вексель и Хорякин по обыкновению
отправлялись в трипон к знакомым дблдям, или
проще – к женщинам тяжелого поведения, чтобы
немного оттянуться, вкусить все прелести земного
существования, человеческого общения, торжества разума.
Хозяйка трипона, толстушка тетя Густа,
встречала постоянных гостей приветливой
оплеухой, легкой затрещиной или на худое начало
отборнейшей матершиной. Все это под звуки
бравурного марша "Гром победы раздавайся…"
Разомлевшие, распаренные, румяные,
чистенькие, мужчины рассаживались в глубоких
кожаных мягких креслах, закуривали самокрутки,
скрученные скрюченными от пара пальцами, и,
негромко ведя легкомысленную политическую
дискуссию, ожидали дблдей.
Минут через пятнадцать в коридоре
раздавался тяжелый гулкий топот, громкое ржание
грубых прокуренных голосов, комната мгновенно
наполнялась смрадом, смесью пота, несвежей пищи,
дешевого вина и дорогой косметики. Девчата
тяжелого поведения вваливались шумной
многоголосой разноязычной толпой, наполняя залу
ощущением нетерпимости и простодушия.
Они были все такие разные, и в то же
время такие одинаковые: черные, смуглые,
белоснежные, желтые, красные и даже синеватые.
Выражение брезгливой отчужденности и некой
инфернальной глумливости блуждало неясной тенью
по их истерзанным нелегкой судьбой лицам.
Некоторые из них совсем уже утратили женские
черты и первичные половые признаки. В фуфайках и
замасленных спецовках на голое тело, небритые и
оттого усатые, некоторые с клочковатыми пегими
редкими бородками, они уже мало чем напоминали
очаровательных, нежных, грудастых земных
божественных созданий, ради которых мужчины
забывали горести и печали, гордость и мужество,
чувство долга и платежа.
Схватив перепуганных мужчин за грудки,
за фалды, за шкирки, женщины с шумом, гиканием,
улюлюканием, словно стая безумных индейцев,
пинками гнали их по длинному коридору в тесные
сырые нумера. Мужчины же, неловко защищая руками
лица от ударов, уворачиваясь от пинков и
затрещин, падая, путаясь в полах шлафроков,
стеная и матерясь, неслись впереди толпы, плотно
сжав от боли губы и стараясь не смотреть друг
другу в глаза.
В номерах ударами ног разгоряченные
дблди загоняли испуганных ребят в угол, на узкие
неструганные нары и, рассевшись перед ними,
словно пионеры на сборе, прямо на грязном полу
начинали наперебой изливать свои грязные, словно
помои, души. Кто-то рассказывал о нелегкой доле,
об обманутых надеждах; кто-то – о несчастной
любви, о многочисленных неизлечимых
заболеваниях, о низких заработках, о
землетрясениях, о футболе и извращенных формах
сексуальных домогательств. Гул, конечно, стоял,
что на вокзале. Разумеется -ничего понять было
невозможно. Да и нужно ли было это? Женщины
старались перекричать друг друга, выплеснуть
накопившуюся ярость на этих невзрачных мужичков,
пришедших сюда развеяться от серых
невыразительных будней и тягот семейной жизни.
Ни о каких интимных взаимоотношениях в
такой обстановке не могло быть и речи! Многие
женщины страдали тяжелой формой врожденного
садизма и время от времени со страшным воплем
впивались руками в волосы клиентов. Мазохистки
тут же оттягивали их от мужчин, получая свою долю
ударов и плевков.
Ярко выраженные дебилы что-то неясно
излагали на каком-то одним им понятном гортанном наречии.
По истечении положенного часа,
Шлямбур, Вексель и Хояркин, заплатив по счету
тете Густе, усталые, но довольные, возвращались
домой, к своим обрюзгшим, отекшим, усталым,
раздраженным женам. Пытаясь заглушить чувство
вины и отвращения, они охотно брались за
исполнение самых невероятных супружеских
фантазий. Ведь как всегда после посещения
трипона, у них появлялось неясное томящее
влечение к своим женам.
А.Мешков, размещено в ХХ веке