раздел

© А. Мешков

БЫВАЛОЧА
ПредыдущийСодержаниеСледующий

Тревожная ночь "Эхо Москвы"
Московские старушки по ночам случают радио

     Корреспондент газеты должен время от времени выступать по радио и телевидению, хотя бы для того, что бы его не только читали, но и слышали и видели. А соответственно теле и радиоведущие должны писать, чтобы их читали. Таким образом мы выполняем важную функцию: расширяем всяк свою аудиторию. Или - сужаем. В зависимости от качества выступления. Я не частый гость на радио. Скажу больше - редкое радио приглашает меня выступить. Да и на "Эхо Москвы" оказался случайно. Мимо проходил. Коридор "Эха" способен впечатлить любого, даже циничного, видавшего в совей жизни сотни коридоров, журналиста. От начала до конца он увешан портретами знаменитых людей, когда-либо выступавших в эфире радио "Эхо Москвы": Виктор Черномырдин, Сергей Шойгу, Филипп Киркоров, Нельсон Мандела, Билл Клинтон, (хотя я мог ошибаться, темно уже было. Ночью.) Децл? Его по-моему, не было. А там, в конце был промежуток малый: возможно это место для меня. Спрашиваю с трепетом ночного ведущего Льва Гулько:
    - А что, и Путин тоже был?
    - А как же! - с гордостью отвечает Лев. - Правда, когда еще в премьер-министрах пребывал.
    Мы надеваем наушники, прокашливаемся, принимаем серьезные выражения лиц. Звучит трогательная музыкальная заставка. Начинается ночной эфир. Его ведут сразу два человека: юный Константин Буланов и умудренный Лев. Ведут спокойно, не перебивают друг друга, не вырывают микрофон друг у друга, как в какой-нибудь государственной Думе. Дают друг другу выговориться. Все что на сердце накипело. У каждого свой микрофон. Даже у меня. С микрофонами тут хорошо. Без микрофонов плохо. Лев представляет меня радиослушателям, и я начинаю потихоньку, в меру своей компетентности, рассказывать о своей работе, не забывая, в меру своей скромности, рассказывать и о себе. Трогаю, что называется, по-малу. И тут же начинают поступать сообщения на пейджер, которые транслируются на монитор бортового компьютера, и звонки радиослушателей.
    В основном это вопросы.
    Радиослушателей интересует все: начиная от политической ангажированности нашей газеты и кончая моим мнением по вопросу творчества граффити. Почему, собственно - кончая? Вопросы поступают, не побоюсь этого слова - без конца. Вот лишь некоторые из них:
    Что такое "желтая пресса"?
    Почему мы ничего не пишем о почтальонах?
    Сколько игорных домов в Монте-Карло?
    Как размножаются ежики?
    Что такое - демократическая пресса?
    Являются ли объемы добычи нефти странами ОПЕК единственным фактором, влияющим на мировые цены на нефть?
    Насколько доходнее в этом году станут рублевые депозиты по отношению к валютным?
    Женат ли я?
    Как подобрать правильное количество эякуляций?
    Сколько ступеней и полутонов в диатонических ладах в каракалпакской народной музыке?
    Что такое любовь?
    Можно ли противопоставлять персонифицированную сигнулярность совокупностям, управляемым по иерархическим, авторитарным законам?
    Порой, случалось, что некоторые вопросы просто ставили меня в тупик. И тогда на помошь приходили Константин и Лев. Звонят ото всюду: из Москвы и Петербурга, из Малоярославца и Перми, с Казани и Махачкалы. Характер звонков тоже весьма противоречивый. Одна женщина возмущенно кричит в трубку: "Писатель! Писать он будет! Еще и деньги за это получает! Люди вкалывают по две смены, а он - писатель!" Не все оказываются у нас еще любят журналистов. Некоторые слушатели делали справедливые замечание по-поводу дикции, граматики и орфоэпии моей речи. Замечу, что выступать в прямом эфире - штука весьма архитрудная. Слово-то не воробей - вылетает и - лови его! Несколько раз непроизвольно вырывались из моего рта выражения экспрессивной лексики (для связки слов), что не осталось незамеченным. Но были и теплые, добрые звонки и сообщения. Некоторые просто заставили меня прослезиться. Одна сердобольная женщина пригласила меня к себе жить (без интима, просто так). (Мужчины, кстати, тоже приглашали. Но не будем о грустном.) Некоторые люди звали в гости, поболтать, выпить закусить в непринужденной обстановке. Другие предлагали свою помощь. Какую? Да хотя бы бесплатно править ошибки в моих материалах. Если бы они знали: насколько это изнурительная работа.
    Аудитория "Эхо Москвы" весьма пестра. Стоило мне позволить себе ироничное высказывание по поводу сексуальных меньшинств, как позвонил оскорбленный в лучших чувствах юноша и высказал свое негодование по этому поводу. Пришлось извиниться за бестактность. Звонили даже антисемиты с антисемитсякими замечаниями. Вот уж от кого не ожидал я звонков. Вроде бы такие сдержанные, тактичные люди, а туда же - в "Эхо Москвы!"
    Были и тревожные сообщения. Одна девушка спрашивала по пейджеру, что ей делать и куда обратиться по поводу изнасилования. Мы обратились к радиослушателям, чтобы они прислали нам на пейджер номер телефона соответствующей реабилитационной службы. И буквально через минуту мы уже смогли передать этот номер этой девушке. Много было трогательных, исполненных доброты звонков от московских одиноких старушек. У них - бессонница и одиночество: им хотелось просто с кем-то поговорить. Я мне было приятно, что этим человеком в эту ночь был я.
    Ближе к рассвету я начал понемногу сдавать. Речь стала бессвязной, сумбурной, нелогичной. (Она, собственно, и до этого не отличалась особой логичностью, а под утро вообще стала напоминать бред буйно помешанного). Я пускал петуха, срывался на крик, хрипел, шепелявил, картавил, не выговаривал половину букв русского алфавита, не говоря уж об английском. Язык заплетался, голова безвольно склонялась на грудь. Ведущим приходилось буквально расталкивать меня после каждого звонка.
    Каков итог? Ну, во-первых я узнал, как трудно быть ведущим на радио: не спать все ночь и поддерживать светскую беседу с сотнями радиослушателей, гасить и гнев, успокаивать, давать советы. А во вторых, несколько радиослушателей, громогласно, на всю страну, предложили мне бесплатное жилье и питание.

А.Мешков


–  предыдущий     содержание     следующий  –
home