А из этого "Окна" морда красная видна!
Репортаж об участии в передаче "Окна" Дмитрия Нагиева.

   Сняться в "Окнах" просто. Приходишь и снимаешься. Правда, там надзиратель суровый стоит возле вертушки. Так вот, ему следует сказать:
   — Я в "Окна"! Сниматься! – И показать ему паспорт или еще какую-нибудь красивую бумажку.
   — О! Какой колоритный мужчина! – всплеснула руками румянноликая девушка, когда я зашел в комнату, полную манерно сидящих в вольных позах равнолетних юных кексов и матрешек. А я и в самом деле колоритный такой, шалый старец: долгоносый, немытый, небритый, под глазами синева, как у хроника. Словно специально уродился в неурожайный год для самой скандальной программы.
   — Вы от кого? – спросила тревожно другая, менее восторженная, и более аналитичная.
   — Я от себя. – гордо ответил я, – А что, здесь все – от кого-то?
   — Конечно! – не менее гордо ответили мне кексы.
   — Прямо сегодня сможете сняться в "Окнах"? – спрашивает меня девушка с надеждой во взоре.
   — А деньги когда выдают? – чисто по-иудейски, вопросом на вопрос отвечаю я.
   — А сразу после съемки и дают! Вот вам сценарий! Дерзайте!
   Мутный сценарий в духе Ионеско, Хармса, Беккета, Агнии Барто и Шарля Перро. Улетай, крыша, улетай! Пришли две коллеги: такие же горе-псевдо-актеры, как и я. Дородная жена "Галя" и не очень дородная подруга – "Катя". Репетируем в общей комнате. Кроме нас тут репетируют еще пять-шесть групп, по три-четыре человека. С каждой группой работает инструктор. Несколько человек еще сидят на диване, ждут своей участи.Кто-то кричит по телефону: "Сегодня! Говеная ужас! Хамские-хамские! Сраму! Левыми! Обоссышься! Сарочкой и кем-нибудь еще! Хрена им! Обжаренное! Да!" Одна девушка-инструктор сидит прямо на столе, в уверенности, что это очень круто, по-американски. Шум стоит невообразимый.
   — Ах ты, сучка сран…я! Я тебя падла убью! – раздается из другого конца комнаты неистовый крик обезумевшего от гнева худого пингвина в черном свитере.
   — Это я бл…!? – гнет, непонятку обозванная, униженная и оскорбленная леди – Да я тебя за такие слова, козел, убью на х…!!!
   — Ты, че, кулек! Фиксы сушишь!
   — Курица ты мажорная!
   — Да ты! Бабуин задроченный!
   — Мат у нас приветствуется! – поясняет мне Алексей, мой режиссер, постановщик, продюсер, и заодно – сценарист, заметив тревогу, растерянность, смущение, недоумение, смятение, возмущение в моих красных, слегка одутловатых глазах. – Мы его пиликанием забиваем. Мне пришлась по нраву такое простое решение вопроса целесообразности экспрессивной лексики. Можно базар не шлифовать! Вот только куда "Блюющие вместе" смотрят? Это вопрос их компетенции!
   — Ах, ты е…я бл…! На х…я мои игрушки сп…ла! – гаркнул я мощным обертоном в порыве какого-то неподдельного, первозданного, радостного гнева, словно добродушный, сытый следователь. После некоторой паузы Алексей заливается счастливым смехом.
   — Ну, это ты зря так-то на жену-то! Ты ведь интеллигентный человек!
   — Интеллигентный? Ну, это же совсем другое дело! – я внимательнее присматриваюсь к сценарию, пытаясь найти в тексте сценария признаки интеллигентности у моего героя.
   — А я не буду ругаться матом! – вдруг насупилась моя "жена". – Я учительница! Меня дети мои могут смотреть!
   — Ну, ладно! Давайте без мата – огорченно соглашается режиссер. И мы продолжаем репетировать скромно, без мата. Как лохи. Как для каких-нибудь там "Итогов". Вообще как я понял, сценарий в "Окнах" – вещь весьма условная. Можно отходить от него вправо и влево, импровизировать, как хочешь. Не то что у Тарковского, Антониони или Пазолини какого-нибудь.
   — Я – актер кукольного эротического театра! – гордо и смело говорю я воображаемому зрителю – Дело это новое и перспективное. Людям это нравится! А жена моя, Галина, экспроприировала все мои куклы, плод бессонных ночей и годового изнурительного труда. Хотя до этого, в нашей жизни у нас с ней складывалось все прекрасно, в том числе и в половой сфере. Да, да! Представьте! И в половой! Мы живем 20 лет вместе и до сих пор любим друг друга. (тут явная фальшь сценария!) В жизни я не позволяю себе никаких с ней извращений. Только с куклами! Этого требует жанр! И вот сегодня я бы хотел, чтобы умные люди, собравшиеся сегодня в этой студии убедили мою жену, Галину, вернуть мне мои куклы! Верни мои куклы, лохушка! – не совсем логично завершаю я в сердцах свой отчаянный вопль- монолог. Галина сидит неподдельно насупившись.
   — Да над тобой все смеются! Тебя извращенцем считают и пошляком! А ты думаешь, что ты талантище!
   — Да кто считает!!! – возмущаюсь я, – Мама твоя? Что она понимает в искусстве? С ее трехклассным образованием!
   — Не трогай маму! – привстала угрожающе Галя.
   — Да если следовать ее большевицкой логике – то и Апулей и Ботичелли иТициан – тоже порнография!
   (Так ее! Так! – читаю я в глазах режиссера)
   — Только фашисты и большевики экспроприировали средства производства у трудового народа! – горячо горланю я, словно на митинге коммунистов. Тут в нашей мистерии вдруг наступает крутой поворот. На арену выходит интригующая особа, с повадками не слишком усердной выпускницы Смольного института. В натуре, чудное мгновенье. Конкретно – гений красоты.
   — Не ожидал? – спрашивает она меня с некоторой, как мне показалось, издевкой. Я мычу что-то невнятное. Ясный хрен – смутился!
   — Знаете, – обращается девица к моей жене, – А мне нравится, то чем занимается Ваня!
   — Да что вы говорите? – жена моя чуть не задохнулась от такой фамильярности.
   — Ты же талант! Ваня! Что тебя связывает с этой лохушкой! Она же мешает нашему общему делу!
   — Общему? – "Галя" выпучила глаза, насколько позволяла ей физиология. Казалось , мою "жену" через минуту разобьет паралич и все вопросы с куклами будут сняты! Такой искренности от нее даже режиссер не ожидал.
   — Какое такое у вас с этой соской общее дело. – с многообещающим укором обращается она ко мне.
   — Галь, те волнуйся, – мягко пытаюсь успокоить я ее. – Мы это… Мы вот с Катериной создали свой небольшой кукольный театр. И это позволит мне зарабатывать немало денег! Я тебе куплю новую шубу! Ты же меня задолбала: Шубу давай! Я куплю тебе новую вставную челюсть! А детям куплю роликовые коньки и свожу в Мак- Дональдс!
   — Ах ты сучка! – (это не ко мне!) не выдержала моя "Галя", наплевав на то, что ее будут смотреть ученики, – да я тебя размажу по стене!
   И случилась меж ними великая распря и неистовой тигрицею кинулась моя Галина в бой, норовя достать Катерине в гузно, в бубен или на худой конец, в нюхало. Она была в этот миг похожа на лютого Тайсона, Холифильда и Джеки Чана вместе взятых. Галя забыла, наверное, что она не Галя, и чуть было не забила "коварную соперницу".
    Выбирай! Или я – или эта сучка со своим гребанным театром! (Я тут оробел не на шутку, хотя подобная альтернатива случилась в моей жизни не впервой!) Режиссер счастливо потирал руки.
   — Ты! – воскликнул я с пылкостью отвергнутого Ромео, после минутной паузы, в течении которой теребил пуговку на джинсовой курточке, – Ну, полно тебе пузыриться! Я устроюсь работать жестянщиком или лудильщиком, там на тыщу платят больше, и мы заживем как встарь: бедно, голодно, но дружно! (Галина, кстати, вся в голде и серебре, бока ржавые, что Рождественская елка, довольно ухмыльнулась)
   — Слышь, Алексей, что-то, мне кажется, быстро он соглашается отказаться от своей мычты! Какой идиот это писал? – простодушно возмущаюсь я.
   — Все нормально! – отвечает Алексей. – Он ее любит! Понимаешь?
   — Аа-а-а…
   — А сценарий – я писал.
   В перерыве зашел в кафе промочить горло пивком. Но меня застукал мо йбдительный сатрап, продюсер Алексей:
   — Вы что! – замахал он руками, затопал ногами, ударился три раза о землю и превратился в злого волшебника, – Нельзя! Ни в коем случае! (мне стало стыдно, будто я испортил воздух в доме хорошего человека, тонкого, понимающего собеседника, умнички) Вы же сейчас все испортите! Текст забудете! Интонации потеряете!
   Я поперхнулся, но пиво героически допил. Извините – уплачено! Еще несколько томительных часов в томлении и неге пребывали мы и вот наступает счастливый миг нашего выхода на арену всероссийского дурдома! Нас ведут в грим-уборную. Там пять или шесть девушек бойко, как если бы взвешивали рыбу или картоху, гримируют горе-артистов.
   — Это у нас кто? – спрашивает одна из них, тыча в меня пальчиком
   — Это – актер кукольного театра. – поясняет Алексей, – Интеллигент! (это уже для меня!) Меня гримируют под интеллигента, чуть подкрашивают брови.
   — На пидора не буду смахивать? – опасливо замечаю я.
   — Ну, у вас, у интеллигентов такое случается! – смеется гримерша.
   Дожили! Передового интеллигента, флагмана прогресса человеческой мысли, идентифицируют с пидорами!
   Слышу голос Нагиева в студии, зовет нас на толковище:
   — А сейчас – встречайте! В студии – Иван и его жена Галина!
   Аплодисменты!
   Я под торчем от выпитой кружки пива, героически ступая, выхожу в студию через какое-то сооружение, типа биотуалет. Моя "Галина" выходит с другой стороны. Свет прожекторов – в табло. Шугняк откуда-то попер в оробевшую в одночасье душу.
   — Сюда пожалуйста! – Нагиев, в ослепительно белых штанах, проводит меняна отведенное мне сценарием место на диване.
   — Ну, рассказывайте, что у вас случилось! – бодро предлагает он мне, предвкушая что-то весьма неслыханно-скабрезное.
   — Я актер эротического кукольного театра… – робко начинаю я…
   
   ххх
   
   — Да, Иван… – протянул Нагиев печально. – Не ожидал я от тебя такого.
   — А че я такого сделал-то? – удивился я искренне. Уже без сценария.
   — Но ты же творец! И так легко отказываешься от своей высокой цели - служить прекрасному, созидать произведения и дарить их людям! Сколько людей, жертвовали семьями и оставались художниками! (Он быстро перечислил несколько десятков имен, помню только, что Пушкина среди них не было) Они подарили людям свой мир, и люди помнят и благодарят их до сих пор!
   — Я полагал, что самое главное, ради чего стоит жить в этом мире – это дети! – с фальшивым пафосом возразил я.
   — Ступайте, Иван! – сказал, чуть не плача, Нагиев. – Ступайте и живите счастливо. Лудите, паяйте, жните, в конце концов! Это ваш удел! Искусством должны заниматься сильные!
   И публика зашлась в аплодисментах!
   И я ушел, потупив взгляд за своей дородной "женой Галиной", получать трудовую копейку, впервые заработанную честным, актерским трудом. Спасибо вам, "Окна"! Выручили в трудную минуту. Тышшу рублей я заработал в этот день!
   А тем, недоброжелателям, которые хулят нас, (я имею в виду наш дерзкий, творческий коллектив программы "Окна"!) отвечу с гордостью так: Не хошь- не смотри! Зато другой мил-человек, придя усталый от мартена, скрытого рынка, или отмахав полосатой палочкой на скоростной трассе, поев вдосыть борща, сядет вечерком перед экраном, сладко по- рыгивая, включит на ТНТ любимую передачу "Окна" , увидит меня, и подумает: "Эва! Так ведь еще дурнее меня есть люди на белом свете!" И станет ему на душе тепло и безмятежно.
   Короче, если пипл хавает – значит это кому-нибудь нужно!!!

А.Мешков

–  предыдущий     содержание     следующий  –
home