Гильом Оранжский
(фантастический рассказ)

    - А это кто? - спросила Ребекка, указывая пальчиком на седобородого старца, стоящего в правом углу картины с протянутыми в сторону короля руками.
    - Это Гранье, архиепископ Безансонский. Брат Карла Великого… - ответил Ян, вытирая кисти.
    - А вот этот. Со злым взглядом? За ним выглядывает. Он - кто?
    - Почему это он - злой? Ничего он не злой… - оправдывался Ян, внимательнее приглядываясь к стройному рыцарю, с изуродованным коротким носом, одетого в пурпур, с перекинутым за спину червленым овальным щитом.
    - А кто он? - Ребекка с ногами забралась на диван с бокалом вина в руках, продолжая издалека разглядывать свирепого рыцаря.
    - Это Гильом Ораннжский. Или - Тулузский. Оранжским он стал после… В эпосе. - Яну теперь и самому было видно, что в своем стремлении придать рыцарю суровость, он переусердствовал. Рыцарь и в самом деле получился весьма свирепым. Но Ян решил ничего не исправлять. В конце концов, никто на самом деле не знает, каким он был, этот рыцарь - Гильом Оранжский. Вся история - это эклектичный набор гипотез. Не более того. Настоящей правды никому не дано знать! Документы создаются людьми. А люди во все времена были склонны ко лжи, умышленной или неосознанной…
    - Он двоюродный брат короля Карла Великого. - сказал Ян, присаживаясь на диван к Ребекке. - По материнской линии. И он не злой. Он… как бы это сказать… Он - воин!
    - Все равно, он - злой! - сказала капризно Ребекка. - Он убийца! Кстати, почему у него нос такой? Странный…
    - Аа-а-а… Заметила! - удовлетворенно сказал Ян. - Его звали - Гильом Короткий Нос. Ему соперник, рыцарь Корсольт нанес в поединке увечье. Это своего рода - оскорбление. В средние века носы обрубали только преступникам! А в России ноздри вырывали аж до восемнадцатого века… Понятно тебе? Критик ты мой, бестолковый!
    - А за что он ему отрубил нос?
    - Ее звали - Элисана! Она была дочерью герцога Иона Гасконского! Кстати, Гильом потом все равно убил рыцаря Корсольта и женился на Элисане!
    Ян наклонился и нежно поцеловал супругу в губы. Она слегка отстранилась и сказала капризно:
    - Ян! Ну давай его немножко исправим? Пусть он улыбается? А?
    - Нельзя! - сказал без всякого сожаления Ян. - Гильом должен быть суровым… Таким он изображался традиционно во французских средневековых рукописях… Я ведь не из головы его придумал, а использовал миниатюры рукописей тринадцатого века из муниципальной библиотеки Булонь-сюр-Мер… Да не переживай ты так за него… Скоро придут покупатели! Мы получим за нее много-много денег и уедем отсюда с нашей малышкой! - он бережно погладил Ребекку по округлому животу.

* * *

    Он проснулся среди ночи от истошного женского вопля и страшного грохота. Кричала Ребекка. Вскочив с кровати, Ян впотьмах бросился на крик. Опрокинув стул, он упал, снова поднялся и, споткнувшись о ступеньки, покатился вниз по лестнице… Включив свет в мастерской, Ян увидел страшную картину: все картины в беспорядке валялись на полу изображением вниз, а возле открытого настежь окна - распростертое обнаженное тело Ребекки. Только - тело. Возле того места, где раньше была голова, растекалась огромная темная лужа…

* * *

    - Здесь на картине, возле архиепископа раньше был рыцарь! Вы понимаете? Был изображен рыцарь - Гильом Оранжский! Брат Карла Великого! - в отчаянии кричал Ян следователю. - А сейчас его нету!
    - Успокойтесь! Что вы кричите? Я же на вас не кричу! - морщился молодой следователь, старший лейтенант Пертенко. - Успокойтесь и не кричите на меня! В конце концов объясните мне по человечески: если рыцарь был, то куда он мог деться?
    - Я не знаю! Я не следователь! Вы- следователь! Это вы мне должны объяснить!
    - А вот этого вот - не надо: указывать мне, что я должен делать! - раздражение теперь перешло на Пертенко. Он покраснел и насупился. - В конце концов вас нашли возле обезображенного тела жены, а не меня… А вы пытаетесь объяснить мне все каким-то рыцарем! Что вы мне мозги е…те? Я тебя заставлю говорить правду-матку! Гильом… Оранжский!,- следователь яростно саданул по столу кулаком, так что подскочил телефонный аппарат. - Чем ты ее убил? Гад! Где орудие убийства? Ну-ка в глаза мне смотреть!!!
    - Что вы такое говорите? - Ян поднял руки, как бы защищаясь от невидимого удара. - Я же любил ее…
    - Запомни, парень! Мой девиз - твердость, честность и сдержанность! - сказал ему уже более спокойно Пертенко, ставя на место перевернувшийся телефонный аппарат. - Твердость, честность и сдержанность! Понял? К чему это я? А… Ну да… Это я к тому, что я тебя все равно выведу на чистую воду… А если ты не признаешься по хорошему, твоей маме придется надеть траур…
    - Моя мать умерла…
    - Тем более…

* * *

    О мифическом, бесследно исчезнувшем с картины художника Яна Алисканса рыцаре Гильоме Оранжском старший лейтенант Пертенко вспомнит чрез полгода. Осенью, на кладбище, за городом, был задержан странный субьект, лет тридцати пяти, с длинными, спутанными, черными волосами до самых плеч, обросший, грязный, исхудавший… Странно было не то, что одет он был в пурпурные театральные одежды, сшитые из драгоценного багреца, отделанные мехом куницы и горностая, что на груди и на коленях у него были какие-то красивые железяки. Странно было то, что рядом с ним, на могильной плите милиционеры обнаружили настоящий, не бутафорский меч, старинной работы, с золотой рукояткой, отделанной изумрудами. Но, пожалуй, самое странное было то, что задержанный не говорил по русски!!! Приглашенный из Университета старичок профессор лингвист уверенно заявил, что бомж говорит на одном из французских диалектов!!!
    Через четыре дня, с помощью французских преподавателей-стажеров, супругов Люка и Николь, проходивших стажировку в Университете, удалось определить, что задержанный мужик говорит на древне-французском языке, на котором говорили во Франции в девятом- десятом веках…
    В душу старшего лейтенанта Пертенко стали закрадываться мрачные подозрения.
    - Что он говорит? - угрюмо спрашивал он Люка, кивая в сторону длинноволосого бомжа, что-то страстно говорившего на своем гортанном наречии и при этом, несмотря на наручники, отчаянно жестикулировавшего крепкими руками. Его уже помыли и побрили в приемнике и теперь перед следователем Пертенко сидел статный красавец с обжигающим, пронизывающим насквозь взглядом сверкающих красивых глаз.
    - Сейчас… - Люк сосредоточенно копался в словаре. - Это очень трудно… - оправдывался он. - Сейчас нет таких слов… Он говорит… Что он подданный короля Карла… - Люк смущенно улыбался. Он что-то сказал по-французски мужику. Тот переспросил и снова стал что-то быстро-быстро говорить. Не дождавшись конца тирады Лик сказал:
    - Он сказал, что он враг сарацинов и язычников! Отсюда пол-лье их он видел много… И он собъет с неверных спесь… С мечом в руках… Клянусь апостолом Петром…
    Бомж перебил его и, сорвав с шеи какую-то бумажку, протянул ее Люку.
    - Что это? - спросил Люка Пертенко.
    - Это…- Люк снова полез в словарь.
    - Это по русски - оберег! - пришла ему на выручку худенькая, как девочка, Николь - Талисман. Это дала ему его матушка - Эрмергарда. Когда его посылала на службу к Карлу Великому…
    Услышав имя Эрмергарда бомж напряженно привстал, пристально глядя на следователя.
    - Он что - того? - Пертенко многозначительно покрутил пальцем у виска и присвистнул.
    - Я так не думаю… Да. - ответил мрачно Люк. - Он говорит, что принимал участие в битве у Альмерии с королем сарацинов Тибо… Он говорит… Сейчас… Вот так: Стянулось туда судов немало - дромонов, галиотов, барок! На них смарагды блещут и топазы… Забрезжил луч денницы… И кречеты… И кречеты клекчут хищно днесь…
    - Хренотень какая-то! - сказал раздраженно Пертенко. - Спроси его откуда он!
    - Из Нарбонны. Он уже говорил… Он происходит из знатного рода Эмери.
    - Эмери… - записал в протоколе Пертенко. - Эмери-то - Эмери… Но как он тут оказался? В России? Чего ему тут надо? Кто его послал? Он что- шпион? - вопросы посыпались из Пертенко как из испорченного автомата.
    Неожиданно загудел телефон. Пертенко вздрогнул. Какое-то неприятное предчувствие охватило его. Звонили из отдела экспертизы.
    - Женя! - радостно сообщил ему капитан Хохлов. - Хочешь обрадую тебя?
    - Давай! - без энтузиазма согласился Пертенко. - Меня уже трудно чем-нибудь обрадовать в этой жизни!
    - Тут ребята из музея у нас сидят… Этот твой меч, оказывается очень ценная вещица! Он называется "Жуайез"! То есть - "радостный"! Его считали бесследно исчезнувшим… Да… Он упоминается в различных средневековых хрониках… Вот тут мне подсказывают, что он стоит бешенных денег… Это меч выполнен из Дамасского железа, специально обработанного… В девятом веке!!! Ты чуешь? Он принадлежит Карлу Великому - Королю Франции! С тебя - бутылка!
    - Это все?
    - Не совсем! Теперь держись за что-нибудь, а то упадешь! На этом твоем замечательном мече обнаружены следы крови…
    - Так… - холодок пробежал по коже лейтенанта.
    - И тут такая штука, Женя… Как ты думаешь, чья эта кровь?
    - Чья?
    - Помнишь, убийство четверых арабских студентов возле общежития университета? У них головы были отрублены?
    - Ну…
    - Ну так вот… Группа крови на мече совпадает с группой крови Халеда Омара - одного из студентов… Но это еще не все!
    - А что еще?
    - Ты помнишь жену того художника, которой тоже голову отрубили весной?
    - Ну…
    - Он, кажется, покончил жизнью в следственном изоляторе?
    - Ну…
    - На одежде задержанного обнаружены следы ее крови…
Пертенко закрыл глаза и бессильно положил трубку на рычаг.
    - Как, ты говоришь, его зовут? - спросил он Люка, глядя в сверкающие безумным сатанинским огнем глаза черноволосого мужчины.
    - Гильом! - ответила за мужа Николь. - Гильом из Нарбонны. Гильом Нарбоннский…

А.Мешков

–  предыдущий     содержание     следующий  –
home