Кисти

    Сквозь сон Доктор Талита слышал стук и какие-то крики. С трудом заставив себя открыть глаза и убедившись, что это ему не снится, доктор, накинув халат, поспешил к двери. "Сейчас, сейчас… - приговаривал он. Приоткрыв дверь насколько позволяла короткая цепочка, он увидел на площадке незнакомого парня в черной кожаной куртке с автоматом за плечом.
    - Комендатура! - коротко сказал парень и сунул в щель красную книжечку удостоверения. Доктор с недоверием, щуря близорукие глаза, прочитал: "А.В.Голдфарбе, начальник патрульной службы".
    - Чем могу… - доктор не успел спросить, как парень требовательно приказал:
    - Поедете с нами! Через пять минут мы ждем вас внизу в машине.
    Он был совсем юн, этот начальник патрульной службы комендатуры. И оттого не вполне вежлив. Но доктор Талита сдержанно кивнул, стараясь не дать юному командиру повода для раздражения, и прикрыв дверь, пошел собираться. Портить отношения с комендатурой в разгар термидора было бы, по крайней мере, неосторожно. Приказом по городу всем медицинским работникам было вменено в обязанность в любое время суток принимать участие в патрулировании и дежурстве на участках. Кроме этого, все врачи и медсестры непременно должны были носить белые отличительные повязки на рукаве и всегда иметь при себе необходимый инструмент и медицинские препараты.
    Доктор натянул старые солдатские галифе, в которых он раньше ездил в колхоз на уборку картофеля, старый отцовский морской бушлат. Когда его в первый раз взяли на дежурство, доктор опрометчиво поехал в новом пальто. Однако патруль, к которому его прикрепили, попал в такой переплет, что пришлось три часа пролежать в грязной сточной канаве, под непрерывным пулеметным огнем.
    Доктор Талита стоически переносил все тяготы жизни и смиренно без роптания ожидал, когда же это все наконец-то кончится? Неважно, кто победит, лишь бы прекратилось кровопролитие.
    На всякий случай он прихватил с собой суточную норму хлеба, полученную им вчера в комендатуре. Он завернул четвертинку в чистую тряпочку и уложил в саквояж. Немного подумав, доктор Талита вытащил из-под стола продолговатый ящичек и, поковырявшись там, достал из него гранату, которую он подобрал в четверг после расстрела шестерых заложников возле здания Национальной библиотеки. Гранату он тоже завернул в тряпочку. За окном нетерпеливо сигналил автомобиль.
    "Сейчас, сейчас…" - повторял доктор. Он не был проворным и шустрым. Скорее - наоборот. Перекрестившись на портрет Самюэля Беккета, доктор Талита поспешил вниз, к патрульной машине.
    В военном "уазике" сидели четверо таких же юных парней с брезгливыми и надменными выражениями лиц и с одинаковыми форменными короткими стрижками "под ежик". Доктор, поздоровавшись, кряхтя, влез в машину. На его приветствие никто не ответил. "Наверное обиделись, что задержался…" - подумал доктор.
    Машина резко рванула с места, отчего доктор повалился на одного из парней, сидящих рядом с ним; и был отталкиваем нервным движением плеча.
    - Куда мы? - робко спросил доктор.
    - Узнаете! - оборвал его Гольдфарбе - начальник патрульной службы, по всей видимости, еще недавно катавшийся по ночным улицам города на ревущем мотоцикле со своими нынешними коллегами, сидящими напротив с автоматами в крепких тренированных руках, синих от многочисленных татуировок.
    Предрассветный город выглядел безобразной разоренной обыском квартирой. Разбитые витрины магазинов, мусор и обрывки газет, шевелящиеся, как живые, от прикосновения утреннего легкого ветерка. Покосившаяся вывеска "Гастроном". Оборванные афиши, оповещающие об открытии так и не открывшегося кинофестиваля: "Добро пожа…" Возле перекрестка улиц Объединенных наций и Сахарова лежал ничком труп женщины. Юбка задралась, обнажив худые ноги.
    Машина затормозила возле здания центрального суда. Молча, без команды все молодчики выскочили из машины, с неудовольствием ожидая неторопливого доктора.
    Внутри здания, в фойе, было оживленно и многолюдно. Пестрая толпа с автоматами, обрезами и винтовками, многие в бронежилетах поверх пиджаков и курток. В основном это были молодые парни не старше тридцати лет. В помещении было накурено. Кто-то играл в карты, кто-то чистил оружие. Прыщавые, небритые утомленные лица. Кожаные куртки и джинсы. Где-то в углу завязалась было драка, но тут же погасла. Невдалеке, возле колонны, двое парней, окруженные товарищами, играли на гитарах. Худой татарин, с длинными спутанными волосами, задумчиво пел приятным хрипловатым голосом, глядя перед собой невидящим взором:
    - Полюблю ли тебя я снова
    Как любить я умел когда-то.
    Разве сердце мое виновато?
    И какою любовь моя станет,
    Когда белый туман растает?
    Будет светлой и тихой - не знаю.
    Если б мог по луне гадать я,
    как ромашку ее обрывая…
Причем татарин умудрялся, не прекращая песни, затягиваться сигаретой.
    Мерзкий дребезжащий фабричный гудок прервал песню. Все кругом засуетились, стали торопливо собираться. К доктору подошел тщательно выбритый мужчина лет пятидесяти, в военной форме без погон, с заклеенной пластырем бровью и синяком под глазом. Это был пожалуй единственный взрослый в этом зале. Мужчина сурово пожал Талите руку и озабоченно сказал:
    - Курсанты ночью захватили банк! Через пять минут - штурм! Будут жертвы… Много жертв… - уточнил он. - Будьте готовы к приему!…Сопляки! - Мужчина зло сплюнул и легко побежал к выходу. Вся спина у него была испачкана желтой краской. Доктор Талита почему-то тоже побежал за мужчиной. Ему не хотелось оставаться одному.
    Банк располагался в двух кварталах от здания суда. Доктор бежал вместе с пацанами. Сердце его бешено колотилось. Возле разрушенной синагоги резвилась стая бродячих собак, среди них выделялась одна породистая колли, вокруг которой увивались шелудивые кобели. Вспугнутые появлением бегущих людей собаки залаяли, поджав хвосты, однако делали это, не особо усердствуя. Встрепенулись занавески на окнах близлежащих домов. Мужчина в военной форме, бежавший впереди всех, вдруг остановился и поднял руку. Бегущие замерли. Дальше продвигались шагом.
    Доктор Талита принял решение мгновенно… и, не раздумывая, свернул в переулок имени 14 Ноября, побежал к банку в обход, со стороны родильного дома. Ему казалось, что он бежит быстро, но он заблуждался. Доктор никогда быстро ничего не делал. Даже если сильно торопился. Подбежав к зданию банка, он достал из сумки узелок с гранатой и, развернув ее, выдернул чеку. Он не стал считать до трех, как их учили на курсах, а сразу бросил ее по направлению к банку, и не дожидаясь взрыва, бросился прочь. Когда прогремел взрыв, сердце доктора наполнилось гордостью: он совершил маленький тайный подвиг. Теперь курсанты подготовятся к бою и дадут достойный отпор прыщавым!
    Доктор хотел было остановиться и перевести дух, но вдруг услышал за спиной топот ног. Оглянувшись, он сразу понял, что эти трое парней с автоматами наперевес бегут по его, доктора, душу.
    "Боже мой! Боже мой!" - в такт своим шагам повторял доктор. Сильно закололо в боку. "Это конец!" - подумал он. Сзади раздавалась короткая автоматная очередь. Пули влепились в стенку желтого дома, посыпалась штукатурка. "Эдак и убить можно!" - доктор вдруг беспричинно повеселел и, еще раз оглянувшись, вбежал в подъезд. В темноте он наткнулся на что-то мягкое. От неожиданности он отлетел в сторону и больно ударился о батарею центрального отопления. Кто-то очень здоровый выскочил из подъезда.
    Хлопнула входная дверь и тут же раздалась автоматная очередь. Несколько пуль пробили дерево, и одна крупная щепка отскочила прямо в щеку доктору.
    Доктор замер в темноте, прижавшись к холодной батарее. Он услышал снаружи шаги, и кто-то сказал четко: "Cadavre!". (Труп! Фр.)
    Шаги некоторое время потоптались на месте, затем к радости доктора Талиты стали удаляться, сопровождаемые насвистыванием немыслимого бессвязного мотива, которому наверняка позавидовал бы Арнольд Шенберг.
    В подъезде пахло давнишней мочой и гнилой тряпкой. Из какой-то квартиры доносились звуки радио. Шла очередная юмористическая развлекательная программа, перебиваемая рекламой:
    - Гармония в интимной жизни! Сексуальная культура - лекарство от СПИДа! Центр антиСПИДовой пропаганды и сексуального просвещения проводит набор учащихся на заочные курсы!..
    Доктор осторожно приоткрыл дверь на улицу и в щелку увидел ноги неподвижно лежавшего на асфальте человека. Он сделал щелку побольше и увидел целиком весь труп. Это был громадный мужчина в спортивной форме. Он лежал ничком, а из-под головы растекалось большое кровавое пятно. Доктор Талита вышел из своего укрытия и приподнял голову мужчины. Пуля попала прямо в лоб. Лицо было залито кровью. Мужчина облизнулся. От неожиданности доктор выпустил голову, и она глухо ударилась об асфальт. В руках мужчина крепко сжимал человеческие кисти. Это были элегантные женские кисти, украшенные кольцами и перстнями. Кисти кровоточили, и пальцы слегка подрагивали.
    Доктор Талита оглянулся по сторонам, но никого не заметил. Улицы были пустынны и мрачны. Лишь только возле развалин булочной мелькнула черная согбенная старческая фигурка и тут же исчезла в обгоревшем здании.
    С трудом разжав застывшие в мертвой хватке крепкие пальцы парня, доктор выхватил теплые еще кисти, ощутив на какое-то мгновение их живой трепет, и быстро, насколько позволяла его тучная комплекция, вбежал в подъезд. Дверь одной из квартир была распахнута настежь. Это оттуда доносилась музыка и реклама. В квартире доктор Талита, привыкший за годы работы в хирургическом отделении ко всякому, обомлел от страшной картины, представшей его изумленному взору.
        На белоснежных простынях, залитых кровью, лежала удивительно прекрасная девушка, девчонка лет пятнадцати, с мертвенно бледным от боли и ужаса лицом, обнаженная, перепачканная кровью и экскрементами; она протягивала доктору свои обрубки и пыталась что-то сказать, но не могла… "Спокойно!" - сам себе скомандовал доктор Талита и выполнил команду насколько это было возможно. Он аккуратно положил кисти на блюдце, стоящее на столике, и, вскрыв индивидуальный пакет, быстро и умело наложил жгуты. Сделал два укола и пошел в ванную готовиться к операции. Он тщательно помыл руки и вдруг вспомнил, что одному ему не справиться. Доктор Талита был далек от мысли, что ему удастся провести столь сложную операцию и возвратить кистям подвижность. Это было ему не под силу в таких сложных условиях. Но он также знал, что больницы уже месяц как не работают, персонал разбежался и никто, кроме него, не в состоянии помочь бедной девчушке.
    "Ничего… - успокаивал себя доктор, - пусть неподвижные, но будут… Это лучше, чем культи…" Он вышел на площадку и стал требовательно стучать в дверь к соседям. У соседей слева через дверь было слышно, как кто-то играл на скрипке и фортепиано. "Мазурка Венявского!" - с удовлетворением определил доктор, гордясь своими познаниями. Однако игра прекратилась, а дверь никто не открывал.
    - Товарищи! Откройте! - закричал доктор срывающимся голосом. - Необходима ваша помощь! Я доктор! Хирург! Откройте! Случилось несчастье!!! Помогите… тут девушка!
    Во всех трех квартирах площадки первого этажа воцарилась мертвая тишина.
    - Пидарасы! - тихонько выругался доктор Талита с нехарактерной для него, эстета и любителя изящной словесности, грубостью и простотой.
    Он тяжело вознесся на второй этаж и стал также требовательно стучать в квартиры.
    - Люди! - орал доктор. - Да что же вы суки такие! Человек умирает! Откройте же кто-нибудь!!!
    Он стучал руками и ногами. Пот градом сбегал по его лицу, смешиваясь со слезами отчаяния и безысходности. Утомленный бессмысленными и бесполезными призывами он, обессиленный, спускался на первый этаж. К его удивлению квартира девушки была заперта.
    Доктор бессмысленно дергал ручку двери, не имея сил более что-либо предпринять. Он приложил ухо к двери и прислушался. Сквозь какую-то легкомысленную электронную музыку, доносившуюся из репродуктора, он отчетливо услышал стон девушки. Доктор Талита вдруг, молодцевато поплевав на ладони, отошел от двери и, оттолкнувшись от перил, всей своей грузной массой шарахнул по двери. Слабый замок не выдержал, и неожиданно легко дверь растворилась, отчего доктор, не удержавшись, упал на корточки. В комнате все оставалось по-прежнему. Заплаканное лицо девочки было в крови. Очевидно она прикоснулась к нему культей, забыв, что кистей у нее нет. Она тихонько постанывала, протяжно и невыносимо жалостно. Доктор поежился и стал готовить инструмент к операции. К нему возвратилось спокойствие едва он только увидел перед собой блестящие холодным металлическим блеском хирургические инструменты: вечные памятники Теодору Кохеру. Разложив инструмент на стерильной салфетке, доктор тщательно обрабатывал его спиртом. Он даже стал тихонько напевать "Выхожу один я на дорогу…" Песня его вдруг оборвалась, он услышал сзади себя чье-то прерывистое дыхание. Похолодев от ужаса, доктор Талита медленно повернулся к двери. Там, держась за дверной косяк окровавленными руками, стоял огромный парень в спортивной форме, убитый совсем недавно из автомата прямым попаданием в лоб. Он протягивал к доктору свою ручищу и требовательным шепотом повторял:
    - Кисти! Отдай кисти!!! Кисти отдай…
    Кровь из раны во лбу стекала по лицу и попадала в рот. Парень время от времени сплевывал на пол кровавые сгустки. Видимо от испуга и удивления доктор сказал фразу, нелепее которой в этой ситуации придумать было невозможно. "Перестаньте хулиганить! Выйдите вон!" - сказал он и подумал про себя: "Я наверное сошел с ума!"
    Парень оттолкнулся от косяка и двинулся на доктора, сжав кулаки. Один глаз был залит кровью, зато второй смотрел с трудно поддающейся описанию свирепостью. Доктор отскочил вглубь комнаты и ловко увернулся от первого удара с нехарактерным для себя проворством.
    Зато второй удар настиг его и опрокинул на журнальный столик со стоящим на нем телефонным аппаратом. Доктор Талита в момент падения подумал, что запросто мог бы ударить этого потерявшего много крови парня чем-нибудь по голове. Но дело в том, что у него не хватало на это решимости. За свою жизнь доктор Талита не ударил ни одного живого существа. Зато парень, по всей видимости, не страдал отсутствием решительности. Несмотря на очевидную слабость, он довольно точным ударом ноги попал доктору в подбородок, лишив его на какое-то время сознания. При этом сам потерял равновесие и рухнул рядом с доктором. Доктор ощутил во рту соленый привкус и открыл глаза. Он увидел, что парень тяжело поднимается и направляется к дивану, где лежала бездыханная красавица и ее нарядные кисти. Повинуясь какому-то высшему велению, доктор, не помня себя, схватил за спинку стоящий рядом стул и, вскочив, что было силы опустил его на голову парня. Стул развалился у него в руках. Осталась только спинка. Однако парень не упал, а только остановил свое движение, развернулся и кинулся на доктора. Тот не успел увернуться, и они оба с грохотом рухнули на пол. Лицо доктора оказалось придавлено липкой от крови мощной грудью великана. Доктор слышал, как что-то внутри организма хрипит и клокочет. Невероятными усилиями Талита резко вывернулся из-под грузного обессиленного организма и оказался наверху! И, о боже! Он, доктор Талита, спасший от смерти сотни людей, неподвластными ему руками стал душить незнакомца, сжав до боли в пальцах его горло. Из раны во лбу фонтанчиком брызнула кровь. Парень выпучил глаз и прохрипел: "Кисти отдай… Кис…ти!
    - Отдай ему кисти! - вдруг раздался слабый девичий голосок.
    От неожиданности доктор Талита повернулся и бросил горло. В голосе девочки было столько мольбы и отчаяния, что доктор, ничего не понимая, совершенно безвольно сел на пол, опустив бессильные после схватки руки. Девочка пыталась подняться и сесть, но это ей удавалось плохо. Она валилась, словно тряпичная кукла, не имея возможности удержаться при помощи рук. Страшный удар обрушился на доктора Талиту, и он провалился в бездонную пропасть. Он долго летел в тесном розовом пространстве, ударяясь о какие-то выступы и невидимые стены. Стены рушились и падали вместе с ним в пустоту. Он не заметил, как изменилось направление его падения, и он в какое-то время стал лететь горизонтально, а затем и возноситься ввысь. Сердце уходило в пятки от ощущения не то высоты, не то глубины…
    Когда он очнулся, за окнами уже смеркалось. На диване лежало бездыханное тело прекрасной юной богини со слипшимися от крови светлыми прядями волос. А на полу, разбросав свое огромное тело в беспорядке, валялся окровавленный монстр с застывшей улыбкой на лице. В руках он сжимал хрупкие нежные девичьи кисти. Голос из репродуктора убежденно вещал: "Антерпренерская коммерческая фирма "Интант" предлагает программу возможного сотрудничества… Аукционы картин… выставки… гастроли…"

А.Мешков

–  предыдущий     содержание     следующий  –
home