Папа! Возьми меня, на Небиру!

8.
….А вот эти, ебучие, прецессионные смещения, когда восходит солнце в одном из зодиакальных созвездий, они длятся примерно 2000 лет. Понял ты? Да не спи ты! На хуя я тогда тебя позвал? Чтобы с самим собой поболтать? Встряхнись! На еще выпей! Хотя стоп! Так вот! Майя рассчитали вот эту дату и поэтому связывают себя во многом… а для майя это было созвездие Ягуара – то, что для нас Рыбы. И майя это связывали с созвездием Ягура – поэтому эпоха майя – это эпоха как бы Ягуара идет. То же самое, что в Старом свете новую эру связывают с Иисусом, с Христом и с Рыбами, то есть, Рыбы – символ Христа, а на самом деле Рыбы – это зодиакальное созвездие, которое связывают с Христом, то есть, в котором начинает восходить солнце в весеннее равноденствие. Оттуда и вся вот эта история с Пасхами и прочими расчетами по Луне после весеннего равноденствия. И у майя был тот же самый процесс. То есть, ученые, где бы они ни были, они везде одинаковые. И поэтому говорить о том, что майя там эзотерические… Нет, это просто ученые. Как говорил Кнорозов, ученый, где бы он там ни был – в Новом свете, в Старом – везде ученый один и тот же. И звездное небо, астрономия тоже везде одна и та же. Поэтому ученые всегда работают над познанием мира. Там каким они языком и на каком языке они это описывают – это второй вопрос и он не имеет никакого значения к астрофизике, к астрономии и к каким-то конкретным знаниям. Поэтому у майя ученые были хорошие – это известно и понятно, потому что они действительно астрономические знания, которые они оставили нам и записали – они поражают, конечно, своей точностью. Ну что мы застыли? Разливай! Епть! Да не гоню я. Просто мерзну. Налей-ка мне еще пятьдесят грамм… сенк ю… Наше здоровье…..
Все священные книги основаны на каких-то реальных событиях. В какой степени можно соотнести реальные исторические события жизни майя и события, которые описываются в священной книге майя ПОПОЛЬ ВУХ?? Это ихняя Библия. Если даже взять Новый Завет – вот почему-то никто не соотносит переход от лунного календаря в солнечный, с появлением Христа, с созвездием Рыб зодиакальным. То есть, все пиздят об эзотерике, о высокой духовности, все сплошь и рядом очень духовные, такие чистые, блять, охуеть можно, никто не понимает, что это за памятник и не пытается понять. Когда испанцы захватывали Америку, кровь лилась такими реками, что вообще ни в сказке сказать, ни пером описать. И вот если вернуться к ПОПОЛЬ ВУХ, к этому памятнику майянской культуры то это просто зашифрованное сообщение понимания строения Вселенной и мироустройства. Майя верили в реинкарнацию – как и все народы. О том, что тело – смертно, душа – бессмертна. Ты веришь в эту хуйню? Я не верю! Я знаю! И одна из концепций такая, что душа уходит в космос, проходит в Млечный путь, и потом, в виде падающей звезды возвращалась на землю. И другая, более древняя идея – вырастало мировое древо, на котором вырастали плоды. И плоды, по игре слов (у них называется — ич) это и лик, и глас, и душа, которые возвращаются. Плод символизирует на самом деле не отрезанную голову, он символизирует возвращающуюся душу. Это семантическая игра слов. Душа возвращается и возрождается в новой девушке. Я жил среди майя некоторое варемя в Чичен Ице. Там их до хуя и больше. Я жил в семье Эдуардо. Мы производили сувениры: деревянные Игуары, пирамиды. Это основное их занятие. Это до сих пор прекрасный народ, у которых душа не поражена коррозией порока и мерзости. Они не сохранили многое из своей древней культуры. По причине жестокого доминирования испанского католицизма. Но они, блять, охраняют свою нравственную культуру.
Да, у майя были человеческие жертвоприношения. Н у кого их не было, назовите мне хоть один народ? У тех же славян и то были! На Масленицу сжигают чучело – это козел отпущения, на которого сваливали все грехи, сжигали и отправляли потом по реке. В древности сжигали человека. А потом заменили чучелом. Все цивилизации идут по пути как бы замены реального убийства заменой его символом. Еще Лев Толстой писал, что людоедство на каждом христианском причастии, когда телом и кровью христовой. Это же тоже восходит к древнему обряду, который был забыт, отброшен, заменен символом. И точно так же майя – они ничем не отличаются от всех других. Еще Фрезер в своей замечательной «Золотой ветви», четко описывает все абсолютно аналогичные обряды. Ты что спишь? Твою мать! Для кого я это говорю?

9.
Бутылку коньяка принес официант на подносе. Там же стояли два бокала и тарелка с различными закусками, камамбер в кляре, устрицы Рокфеллер, мидии по французски. Секьюрити, с недовольным лицом, шествовал чуть позади и что-то уже жевал, схваченное впотай с подноса.
— Олег! – воскликнула гневно женщина в белом, — Я, по-моему, хорошим русским языком сказала: принеси коньяку. Что бы не официант принес, а ты!
— Какая разница? – тихо пробурчал парень.
— Разница? Есть разница! Ты уволен! – сказала жестко блондинка, — теперь, понял: какая разница? Пшел вон…
— Пап, а ты когда вернешься?
— Ну, Ольга Сергеевна, ну, давайте я разолью….
— Я не скоро вернусь, дочка.
— Пшел вон, я сказала! – взвизгнула женщина.
Олег уныло поплелся прочь, на ходу снимая пиджак и бросая его прямо на газон.
— Скоты! – покачала головой Ольга и крикнула уже на слугу, – Что стоишь? Наливай!
— Зачем ты на всех кричишь? – тихо спросил Сашка, — можно ведь спокойно. Почему ты такая злая? У тебя все есть! Ты богата. Можешь покупать дорогие вещи, путешествовать… Ты же хотела… Вот Олега обидела. Ты же спишь с ним?
— Пап, ты когда вернешься? – дергала за рукав отца девочка.
— Это мое дело! Понял? – покраснела Ольга.
— Я вернусь не скоро. Вернее, я не знаю, – сказал дочери Сашка, — Нет. Я не вернусь.
— Я сама не знаю, почему я кричу. Ничего не могу с собой поделать. Это, наверное, как ты не поймешь: почему ты бухаешь.
— Но я протрезвею и стану опять нормальным. А ты? Ты же не можешь не злиться?
— Это Санек, моя натура. Такой меня создал Бог. И с этим нельзя и не надо бороться! Это значит идти против воли Бога, ты сам так сказал!
— Ты стала говорить о Боге. Это уже хорошо. Гневливость это смертный грех, как Зависть и Праздность. В то время как пианство – это душевная болезнь. Среди семи смертных грехов нет пьянства. Но есть гнев и зависть! Грех надо изживать. А пьяниц жалеть. Спасибо (это он сказал официанту, протянувшему ему бокал с коньяком). Ну, давай, что ли за доченьку нашу выпьем?
— Папа! А ты когда прилетишь снова за мной?
Сашка выпил, крякнул, и, протянув рук сквозь решетку, взял комомбер в кляре.
— Не вернусь я на эту Планету! Она гибнет!
— Что ты плетешь ребенку? – простонала протяжно Ольга, — Что ты плетешь!
— Налей-ка на посошок! – сказал Сашка. Взяв бокал, он встал в драматическую позу: отставив одну ногу назад, протянул руку к дочери и продекламировал с чувством:

— Я улетаю в далекий путь
Ты, дорогая, меня не позабудь
Я на Землю не вернуся!
Вспоминай меня, Маруся!

После чего залпом выпил до дна и шарахнул бокал об землю. Бокал не разбился. Девочка рассмеялась, завизжала на манер фанаток Киркорова, и разразилась аплодисментами, переходящими в овации. Она оглядывалась на маму, и недоумевала, почему та стоит, нахмурившись, низко голову наклоня, и исподлобья смотрит на веселого папку.
— Паяц! Ох, паяц! – проскрипела Ольга сквозь зубы, — Ты смешон и жалок! Ты прожил жизнь свою паяцем. У тебя нет семьи, нет дома, нет денег, нет любого человека, который бы ждал тебя из твоих странствий! Ты ничего не создал! Тебе не жалко своей пустой жизни?
— У меня есть человечек, который будет ждать меня из дальних странствий. Вот он стоит! Иди я тебя поцелую, малышка!
Девочка прижалась к прутьям решетки и Сашка, встал на колени перед ней, и прикоснулся губами к ее горячей щечке.
— Ыт ясшенрев? – шепотом спросила девочка.
— Сунрев! – шепотом ответил отец.
— Не смей! Не смей, я сказала! Что ты делаешь? Я тебя просила! – закричала Ольга, — Не делай этого! Ты сделал из нее дурочку. Она не играет с нормальными детьми!
— Вот ты опять кричишь. Ты уверена, что именно ты нормальная, и они — нормальные? — спокойно спросил Сашка, поднимаясь с колен.
— Уходи отсюда! Быстро! Или я спущу собак! Собаки! Ко мне! Тони! Вовчик! Барак! Ко мне!
— Я ухожу. – сказал Сашка, шмыгнув носом, с тоской посмотрев на бутылку коньяка на подносе официанта, и, показав девочке своими сучковатыми пальцами кольцо, повернулся и, прихрамывая, торопливо зашагал к лесу.
— Апап! Адгок? – крикнула ему вслед девочка.
— Зереч дог! – услышала она крик отца уже из лесу.

10.
Кусты затрещали раздираемые каким-то крупным существом.
— Поехали быстро! – крикнул, появившийся из кущи Сашка, — Быстро! — Слушаюсь, барин! — Жорка вскочил с капота, услужливо раскрыл перед Сашкой двери «Дефендера». Серега завел мотор. Сашка сел на краешек сидения, споро скинул свои вонючие штаны и бросил их в кусты. Пиджак, в котором выступал Ленин Троцкий и Чехов, словно раненная птица полетел вслед штанам.
— Трогай! – скомандовал Сашка, выбривая электробритвой щеки. «Дефендер», мягко переваливаясь из стороны в стороны на кочках, понесся по лесной дороге. На заднем сидении Сашка переоделся в шикарный костюм от Бриони, висящий на вешалке, и, глядя в зеркало, стал влажной салфеткой вытирать грязь с лица своего.
— Куда сейчас, ваше преосвященство? – спросил Серега.
— Ваше превосходительство! – поправил его Сашка, — Домой!