Я купил три бутылки текилы Reservo del Senor  емкостью 07, на случай землетрясения, цунами, разлома земной коры, бора, падения метеорита (в таких случаях текила очень помогает!), надел белую рубашку, новые трусы (трусы — это очень важно для Конца света! В чем встретишь конец света, так его и проживешь!) и стал ждать. Подумал, копил еще две бутылки подешевле Sombrero Negro для незваных гостей.

Начинается церемония открытия фестиваля. То тут то там взрываются слабенькие китайские петарды. Кто-то играет на дудочке, кто-то на банджо. Я приготовил видеокамеру, фотоаппарат. Девочка Келли, с которой мы крепко дружим уже почти сутки,  аккуратно достала из сумочки ополовиненный бычок (Упс! Какие они все-таки экономные, американцы!) и элегантно прикурила его. Это не простой бычок! А с глубоким замыслом и приятным запахом!

Церемония открытия Конца Света, которую я так долго ждал, на деле оказалась демонстрацией силы духа магов и жрецов, представителей нетрадиционных религий. Каждый жрец в ночь на 21-е выходил на середину сцены и начинал рассуждать о мироздании и своем месте в нем. Их было много, магов и учителей. Они кричали что-то. И толпа вторила им. Это было как поп-концерт. «Где ваши ручки?» — «Вот они, наши ручки!» Я устал от наставлений. Оказывается, я должен жить чистой и светлой жизнью, я должен делать добро, я должен стремиться к самосовершенствованию. «Завтра мы станем другими!» Да, блин, я каждый день становлюсь другим! Да что они тут себе удумали? Для этого съехались?

После церемонии открытия состоялся торжественный последний ужин. Очередь за жрачкой была, как в Мавзолей Ленина в пору пика его популярности. Людей в белых одеждах стало больше. «Саша!» — услышал я отчаянный, женский крик. Кричала, радостно и призывно размахивая руками, словно ветряная мельница, Валентина из Швеции. Она заняла мне очередь. Валентина стояла, примерно, двухсотая по счету. Но есть еду в тако торжественный момент моей жизни совсем не хотелось. К, тому же, Я твердо решил, что Конец Света лучше встретить с пустым желудком, чем в очереди.

До Конца Света осталось полчаса. Никто не расходится. Поют песни, словно моряки крейсера «Варяг». Слежу за лентой новостей. Все пока в порядке. Земля Юкатана пока еще не разверзлась под нами. Вулканы зловеще молчат. Планета Небиру еще не прилетела. Еще не стукнула своей жирной матушкой нашу матушку Землю. Я прощаюсь со своими друзьями, пылко, как в последний раз, и иду к пирамиде. Ночь Конца (какая глубокая метафора!) я встречу на пирамиде! До пирамиды пару километров. По дороге вижу палатки странников и паломников. Но они спят непробудным сном! Почему? Конец Света же! Похоже, я один не сплю! Подхожу к храмовому комплексу. «Стой! Стрелять буду! Дальше нельзя!» — кричит мне солдатик мексиканской гвардии. Да я, собственно… в туалет хотел…

Да! Никакой ночной свистопляски! Никакого шабаша майя не устроили! В очередной раз я пал жертвой нездорового интереса к непостижимому.

Вовзращаюсь назад, в центр Чичен Ица. Сегодня на центральной площади состоится последнее в этой эпохе праздничное богослужение майя! В последнюю ночь перед Концом Света парни из Гаити убедили меня послушать майянского священника. И я пошел на центральную площадь Чичен-Ица на последнюю службу священника майя. Активисты майя, служители Конца, раздавали небольшие свечки. В центр площади вышел проповедник майя. Обычный. В белом рубище. Без перьев в голове, как это мы любим себе представлять. И погнал в чем-то нас убеждать на испанском языке. Я попросил свою обкуренную, американскую девушку Келли, переводить мне (она знала испанский). Келли приехала из Сан-Диего, чтобы проститься с Земной жизнью.

— Почему здесь? – спрашиваю я ее, —  Почему не в Америке? Сан Диего, почти что Мексика.

— Я хотела подальше от мамы, папы и брата, — отвечала Келли, слез не таясь, — Я боюсь увидеть, как они погибают! Я это не выдержу!

— Естественно: не выдержишь! – легко соглашаюсь я, — Ты же тоже погибнешь!

Я, кстати, тоже не хотел бы уходить из этой жизни под аккомпанемент предсмертных криков и стонов близких мне людей.

Да и вообще, умирать рядом с родными и близкими – тошно, пошло и гадко. Видеть перед уходом их скорбные лица, читать в их глазах сочувствие, прощение и прощание. Не хочу! Мне близка концепция Льва Толстого, который, почуяв приближение Конца, просто сбежал из дома, чтобы пережить свой уход без жутких, театральных, бабских истерик, натянутых, торжественных, карикатурных, напыщенных, погребальных речей. Тьфу!!!! Мерзость! Я хочу, чтобы в день моей кончины играла музыка! AC/DC!!!! Интересно: сколько будет стоить, их пригласить к себе на похороны????

Тем временем, жрец Майя убеждал нас в том, что Конца Света, лично для нас, собравшихся здесь, сегодня не будет. Говорил, что Мир останется прежним, а изменится только наше сознание. Как он себе это представляет? Завтра подонок станет святым? Завтра диктатор уйдет в отставку? Завтра миллиардер отдаст свои миллиарды бедным и распустит свою футбольную команду? Завтра гомосек станет натуралом? Чушь! Бред! Сколько раз я уже это слышал, поверить все равно не могу!

Время потеряло для меня всякий смысл. Неужели это не Конец без Конца? Неужели через несколько дней я вернусь в заснеженную, стылую Москву, пожарю себе яичницу-глазунью из трех яиц? Не верю! Я же приехал сюда наконец-то на Конец! Я ждал его. Я верил в него. Конец был моим Богом! Я ему поклонялся и Боготворил целый месяц! Я ждал его пришествия, как ждут христиане пришествия мессии. Это мог бы быть прекрасный репортаж! В кадре: стремительно летящая с грохотом на Юкатан сверкающая, пылающая планета Нибиру. И я говорю в микрофон за кадром:

— Друзья! Конец света, о котором так долго твердили оракулы и журналисты РенТВ, наступил! Прощайте! Вот она какая — планета Нибиру! Здра… Ой, бля… Аа-а-а-а-а-а-а-а-а….. Больна-а-а-а-а-а-а….

Может быть, я на камеру спел бы, на посошок Гимн России или начало «Отче наш» (я только начало знаю). Может быть, посидел бы на рюкзаке перед отбытием в небытие. Но Конца не наступило. В 12 часов ночи по команде мы зажгли свечи, по команде встали, и замолчали на долгих пять минут. (Я молчал, вприхлебку) Вспомнили самые яркие моменты своей жизни. Я почему-то девчат вспомнил, жен своих. Каждую по нескольку секунд. Я благодарен судьбе за них и за эти воспоминания! А ведь кто-то вспомнил свой металлургический комбинат, свою пехотную 232-ю роту, жестокого конкистадора, разорившего дом, камеру-одиночку, темную ночку, вспомнил свое имя и, наконец-то, выбросил прошлогоднюю елку из дома своего. Скоро я вернусь домой. Стану снова думать и говорить по-русски. Да, я уже в самолете стану по-русски думать о России-матушке под мерный рев реактивных двигателей.

Я достаю из рюкзака время от времени бутылку текилы, и заправляюсь, прямо во время службы, заправляя и свою «переводчицу» Келли, боковым зрением вижу, что остальные «прихожане» тоже бухают. Потом по команде, все начинают обниматься и целоваться друг с другом. Неведомые люди, мужики и бабы, обнимают меня, тормошат за мошонку. Мы жарко, на посошок, целуемся с пышкой Келли.

— Знаешь, почти все мои подружки выплевывают, а я глотаю, — говорит она задумчиво и мечтательно, — Мне нравится вкус и запах… Он всегда разный…

— Наверное, в зависимости оттого, что я пью, накануне, — предполагаю я.

Прости нас, жрец! Просто, подумал: вдруг я не услышу конец твоей проповеди. Мы договорились с Келли, что встретим Конец Света, взявшись за руки, мужественно глядя Ему, Концу, в Глаза!

После проповеди – дискотека. Прямо тут же, на месте Проповеди, где уже зловеще стоят огромные колонки, готовые оглушить своим ревем весь полуостров Юкатан.