МОЙ ДРУГ, СЕЛИ.

    Он всегда заботился о моем нравственном здоровье. Когда меня по недоразумению, после окончания высшей школы милиции распределили на стажировку в Караганду, Сели предпринимал многочисленные попытки перетащить меня в столицу, где он в то время проводил независимое расследование преступлений в Высших эшелонах власти. Ему тогда очень хорошо платили за молчание.
    Они были разные эти попытки. Не все мне подходили. Вот, например, как выглядела одна из этих попыток.
    Когда Сели присудили международную премию "Золотой карась" в области рыболовства, за огромный вклад в дело развития и пропаганды рыболовства в России ( в частности за его разработки методов ловли речного сига на унгу, метода ловли чолмужского сига плавом на живца, ловли на жирлицы, на дурилки, на сельжи. Прим. Автора.) я прибыл на торжества в столицу. Банкет проходил в Колонном зале Дома Союзов. Кроме Гера и нескольких известных политиков я там никого не знал и чувствовал себя как-то не очень хорошо. Как-то неловко, неуютно что ли…
    Там в этот торжественный день собрались в основном рыбаки из разных стран. Было много негров, индусов, китайцев, и даже индейцев в национальных нарядах в головных уборах и разноцветных перьев павлина. Присутствовали даже представители министерства рыбного хозяйства и Государственной Думы. Сели ходил важный и торжественный, во фрачной паре, в цилиндре. Потом, попозже, во время бала, когда Сели изрядно поддал, он умудрился-таки оторваться от преследовавшей его толпы журналистов и подойти ко мне.
    - Жениться тебе надо! - задумчиво произнес он, когда я, наплясавшись, раскрасневшийся и запыхавшийся, словно финалист-марафонец, возвратился к своему столику.
    - Да я вроде бы как бы это… женат.
    - Да разве это брак? - Сели с презрением взглянул на меня, и презрительно сплюнул прямо на паркет колонного зала Дома Союзов. - Ты погляди, на кого ты похож? Худой, общипанный, ледащий… Посмотри, в чем ты ходишь? Ты что, панк? Ты посмотри на меня… В нашем возрасте нужна основательность, солидность, живот… Баба, пахнущая борщом…Тебе, Славка, москвичка нужна, домовитая, справная. Видишь, сколько их! Выбирай на вкус! - он с удовлетворением и с затаенной гордостью оглядел зал. - Люба кто из них тебе?
    - Вон та нравится… - неуверенно показал пальцем я на высокую красавицу блондинку танцующую гавот с каким-то сомалийским рыбаком.
    - Нет, эта нам не пара. Она живет в Мытищах! Будешь каждый день трястись в электричке. Тебе это надо?
    - Не надо! - представил я себя трясущимся в электричке, и легко отказался от блондинки.
    - Тогда вон та! - показал я на маленькую, шуструю, подвижную юную девушку, курчавую, как арапчонок.
    - Посиди-ка, - Сели грузно поднял свой солидный круп, поправил бабочку, провел ладонью по вискам и направился к мулаточке. В своем стремлении казаться солидным он превзошел себя. Курчавая перепугалась, смотрела на него, моргая виновато глазками, словно он застукал ее за постыдным занятием. Сели что-то спросил ее, потрепал по курчавой головке, показал ей пальцем на меня и вернулся к столику.
    - Десять минут ходьбы от метро "Варшавское". Я думаю, это неплохо. А? Сегодня будешь ночевать у нее.
    - А поближе нет? - обнаглел я.
    - Ты сначала на Варшавской закрепись, а поближе мы поищем. Зовут ее просто - Лена.
    После этого Сели со спокойной душой принялся накачиваться водкой и через час уже, утратив былую солидность, сбросив пиджак и утратив в суете галстук- бабочку, плясал какой-то жуткий еврейский танец под мелодию вальса. Вскоре я его совсем потерял. Я спросил Гера, куда он подевался, но Гер к тому времени уже плохо понимал мою речь. Но внезапно объявилась курчавая душка. Она подсела ко мне и защебетала, защебетала… Я был для нее чужеземцем. Далекая таинственная Караганда казалась девчушке чуть ли не заграницей и я отчего-то даже стал говорить с ней с каким-то жутким карагандинским акцентом. Наплясавшись, мы (прихватив с собой бутылочку винца) собрались было уже отправиться домой, но тут меня перехватила длинноногая блондинка Юлия, та самая, из Мытищ. Она была уже хорошенькая.
    - Ты уже уходишь? - спросила она меня, как старого знакомого.
    - Да.
    - А я?
У нее были такие соблазнительные выпирающие части… Глазки косые блестят… Да и Мытищи - это не так и далеко… Всего-то пару часов…
    - Да мне просто ночевать негде…
    - У меня переночуешь!
Шикарная грудь. Белоснежный водопад волос. Длинные ноги. Зовущие губы. Стук электрички. Вокзальная сутолока…
    - Да меня уже пригласили…
    - Ну мне что, прикажешь на колени перед тобой встать?
    - Давай завтра…
    - Я сейчас встану на колени. Тебе будет стыдно! Поехали, не пожалеешь!
    - Ну, я готова, пошли? - Лена выросла откуда-то сбоку и, обхватив меня за талию, потянула к выходу.
    - Это что еще за п…а? - успела бросить вслед Юлия прощальную тираду. Как жаль, что она живет в Мытищах!
    Мы шли по темным улочкам Москвы, а курчавое радио передавало последние известия.
- …вот она и бесится, а Борька не виноват, что она такая дура, он гуляет, и она гуляет, это у них нормально. Мне сегодня нельзя, у меня менструация, но тебе я дам, ты все же гость, и нормально, это безопасно, все дают, а завтра уже купим что-нибудь, а потом неизвестно, как еще обернется, у меня после сессии были такие загулы, что чуть не выгнали, а у нее родители шишки на ровном месте, вот она и корячится, а если у нее длинные ноги, то значит, что умом бог обидел, на дураков не обижаются…
    Я бы, в принципе, мог бы спокойно обойтись и без близости, и не настаивал, поскольку был измотан длительной дорогой, потом изнурительной пьянкой, и поэтому на ходу засыпал. Но Ленка ради того, чтобы не обидеть меня, чтобы угодить мне и соблюсти законы гостеприимства, шла на такой страшный компромисс с совестью и честью. Она даже постелила свежие простыни. Принесла вино в бокалах, фрукты. И заснуть после такой подготовки было бы просто оскорбительно. Я вытерпел испытание до конца. Несмотря на усталость, слипающиеся очи, менструацию ("Там совсем немножко… это ничего…"), я все же героически эякулировал и моментально заснул прямо на ней.
Проснулся я от того, что Лена совала мне под ухо телефонную трубку.
    - Это тебя!
Я даже не удивился, что в чужой квартире меня вот так запросто с утра приглашают к телефону. Воспринял это как должное. Подумаешь…
    - Славка! - заорал Сели на другом конце, - Как устроился? Как квартирка?
    - Ничего!
    - Метраж каков?
    - Да я… даже и не знаю!
    - Болван! Какое поразительное легкомыслие! Надо было сразу обмерить! Ну ничего, сейчас я приеду! Дай-ка Ленке трубку.
Ленка по телефону продиктовала ему адрес. Потом сказала: "А я его и не обижаю… Хорошо!.." - и положила трубку.
    - Наказано кофе в постель принести! - она быстро соскочила с кровати и ускакала на кухню. Маленькая, смугленькая, как мальчонка.
    Через час прибыл Сели с Гером и две девицы, шумные, как товарный поезд.
    Они привезли магнитофон, стереоколонки и море винища. Торжества по случаю вручения сели международной премии "Золотой карась" продолжались. Гуляли мы три дня и три ночи. Гремели из колонок неистовые цыганские танцы Пабло Спрасате, фанданго Армика и Мануэля де Куэньи, хабанеры Нуньеса де Муреньи и Пруденсито Аркадио Гуахиро…
    Спали все вперемежку, правда, без промискуитета, благопристойно и целомудренно. Да и не в состоянии были предаваться разврату, нам и без этого было весело. Правда, ежедневно, по несколько раз за ночь ко мне приползал неугомонный Сели и предлагал поменяться девушками. Но мне хотелось спать. Я был жаворонком. Развратным таким жаворонком. Все остальные были целомудренными совами.
    Как-то раз, ранним утром я, единственный жаворонок на всю компанию, встал по обыкновению и, как был, без трусов, пошел принимать бодрящую ванну. Из кухни на меня с изумлением смотрели глаза какой-то пожилой дамы, пьющей чай. Я приветливо, насколько мог, кивнул ей и прошел мимо. Воды не было. Назад я возвращался уже застенчиво обмотанный полотенцем и снова улыбаясь и кивая, как японский гейш, даме, кушающей пирожок.
    - Там! Там какая-то женщина! - тревожно сказал я людям.
    - Это моя мама! - успокоила меня Лена, не открывая глаз. - Она приехала из командировки.
    - Как это кстати! - Сели вдруг восстал, его осенила идея. - Одевайтесь, быстро! Сейчас пойдешь делать предложение, пока не уехала.
    Он стал активно помогать мне одеваться, причесывал, разглаживал… Я вяло сопротивлялся. Делать предложение я не умел и всегда терялся в этих случаях.
    - Ну зачем все эти условности, ритуалы, традиции?
    - Народ, утративший свои традиции, обречен на вымирание! - отрезал Сели.
    - Тогда уж будь последователен. Надо засылать сватов!
    - Обойдешься! Тебе, может, и конюшего и виночерпия?..
    - Ну пусть Ленка хоть предупредит…
    - Ленка! Иди предупреди, что тебе сейчас будут предложение делать! Подготовь валидол, трихопол, бициллин, английскую соль, скальпель, тампакс…
    Ленка, словно мышка, выскользнула из комнаты. Вся компания смотрела на меня выжидающе. Сели убирал невидимые пылинки с плеч моих.
    - Зовут! - объявила торжественно Ленка.
    Меня вытолкнули из комнаты в коридор. Я чуть было не упал. Несмело, словно студент на экзамен, я ступил на вражескую территорию. На кухне, словно инквизитор, сидела крупная женщина, испытующе глядела на меня. В уголке губ - крошка пирога.
    - Так это вы, значит, Слава? - это прозвучало так: "Так это вы тут насрали?".
    Мне даже стало стыдно признаваться. Хотелось сказать, нет, это там…
    - Да… - тихо сказал я, опустив глаза долу.
    - Садитесь!
Я присел на краешек стула.
    - Работаете?
    - Да.
    - Кем?
    - Следователь я…- скромно ответил я. После этих слов старуха сразу подобрела. Она даже не спросила - женат ли я. И напрасно! Полчаса она пытала меня. (Позже выяснилось, что она - работник крупного военного ведомства, и чин у нее немалый!).
    - Ладно! - она удовлетворенно откинулась. - Женитесь. Только вы, наверное, не знаете, что у Ленки скверный характер?!
(Милая вы моя! - подумал я, - знали бы вы мой характер, вы бы не разбрасывались словом ("скверный"!).
    - Когда заявление подаете?
    - Завтра, - ответил я.
    - Почему не сегодня?
    - Сегодня дел много!
    Мое возвращение компания встретила криками "Ура!", визгами, стонами радости, чечеткой, акробатическими этюдами, словно я возвратился из космоса или из плена. Тут же послали Гера в магазин, чтобы как следует обмыть это замечательное событие! Обмывали мы его по традиции три дня. Мы все обмываем три дня. Три дня - это оптимальный срок для того, чтобы осознать величие или ничтожность того, что ты обмываешь. Каждое утро я встречал вопросительный гипнотизирующий взгляд кухонной женщины, мечтающей побыстрее стать моей тещей, тепло приветствовал ее светлой японской улыбкой рта своего и, растираясь полотенцем, удалялся в свою (свою!!!) комнату. Улучив момент, зажав меня где-нибудь в коридоре, неугомонная, настырная военная старуха все же спрашивала меня время от времени, когда я подам заявление. Она становилась назойливой, а ее вопрос некорректным. Я стал ее избегать, и в конце концов совсем избежал, когда она, вдруг ворвавшись в нашу комнату, сказала громко: "Вон отсюда! Все!" Это относилось и ко мне! Такого амикошонства не мог стерпеть даже такой выдержанный человек, как я. Увы! А мы могли бы стать неплохой семьей! Разумеется, если бы я не был к тому времени женатым.

< дальше >     < на ZOPA оглавление>

А.Мешков