|
||
|
НОВЫЕ РАССКАЗЫ | |
Пояс верности
Один весьма состоятельный и влиятельный мужик испытывал болезненное
чувство ревности к своей юной красавице-жене. Оно и понятно: сам-то он уже был в годах! Так
уж устроен мир: старший всегда ревнует младшего. Ревновал он ее жутко и, самое главное,
небезосновательно. Увидит он, допустим, что его жена трется об клен, сандал или ясень, он
берет бензопилу и спиливает это дерево. Увидит, что она засмотрелась на какого-нибудь Хосе
или Диего в телесериале – ящик яростно расшибает об стенку. Уж десятка два
"Ташиб" да "Рекордов" расшиб. Красавица жена уже и так только одни
новости смотрит. Мужик однажды застал ее, когда она на Сергея Доренко задумчиво
засмотрелась, так шарахнул по телеку, что тот погас навеки. (потом он его вообще с телевидения
попер!) А если мужик этот увидит, что какой-то безрассудный похотливый сладострастник где-
нибудь в саду грубо попирает честь смолоду его юной красавицы-жены, то непременно его
застрелит из пулемета. А то просто отрубит ему срамной уд, чтоб знал, как пользовать чужих
жен. Десятка два уже охолостил таким образом. Друзья ему за пивком уже не раз говорили:
— Ты бы, Абрамыч, жену бы что ли лучше убил, чем так вот мучаться,
нашего брата, ебаря, истреблять!
Вздыхал Абрамыч печально:
— Не могу, мужики! Люблю я ее шибко. Сил моих нет. А вашего
брата, ебаря, я меньше люблю. Намного меньше...
А все равно находились отважные смельчаки, которые умудрялись время от
времени наслаждаться прелестями его юной красавицы-жены. Всякий раз, возвращаясь из
командировки, из какого-нибудь Парижа или Того, мужик тот влиятельный с затаенной грустью
замечал, что его юная красавица-жена ходит по двору довольная и какая-то уж слишком
попранная, на платье у нее он, как водится, находил мужские волосы, и при этом чутко
унюхивал запах мужского одеколона "Саша" или "Сургут" исходивший от
ее губ, шеи, чресел, персей и лядвей.
Тогда мужик удумал вот что: он заказал для своей жены пояс верности.
Черный такой, с чулками из особого сплава, используемого в космическй технологии.
— Сделайте к нему замок с особым секретом, чтобы его никто не смог
разгадать! – заказал он мастеру. – Да! И еще, чтобы, если кто полезет туда без ключа, чтобы
сигнализация ревела, чтобы всю обслугу и секьюрити на ноги поднимала, а еще, чтобы того
негодяя взрывом в клочья разорвало!
Сказано – сделано: собрал ему мастер пояс верности с проблесковыми
маячками, с сигнализацией "воздушной тревоги" и с механизмом полного
уничтожения похотливого горе-самца. Пояс удался на славу. Весь инкрустированный под
хохлому, прошитый золотыми нитями. Яйца Фаберже отдыхают! Взглянуть на этот пояс
приходили даже иностранцы. Из Африки, в основном.
Мужик тот собственноручно в торжественной обстановке, под звуки
фанфар, застегнул чудо-пояс на красавице-жене и поехал в командировку в Японию со
спокойной душой. Приезжает через месяц, а жена лежит на софе в черном поясе верности, в
черных чулках верности, в лифчике верности, довольная-предовольная, и, судя по горящим
глазам – изрядно попранная.
Мужик захотел проверить ее верность – хвать: туда-сюда – нет ключа!
Е-мое! Сперли!
— Душа моя! – обращается он к своей юной красавице-жене. – Ключик-то
отдай! Он мне сейчас позарез нужен!
— Какой-такой есть ключик не знайт! (она у него, когда волноваться
начинайт – немножко по-русски плохо есть говорить)
— Отдай ключи, лохушка! А то убью на хрен! – взревел взбешенный от
ярости мужик, забыв о правилах хорошего тона.
Заплакала юная красавица жена. Знать не знает ни о каких ключах. А мужик
тот хоть и ревновал жену вою, но при этом слепо ей верил. Значит, думает, в Японии, на острове
Кюсю ключик посеял. Ну, делать нечего. Полез мужик сам отключать сигнализацию. Смотрит, а
там много-много проводков разных: синие, красные, желтые.
— Какой же перерезать, – билась в мозгу тревожная мысль. –
Чтобы не взорваться!
— Ну, что там? – спрашивала, в нетерпении ерзая по кровати красавица-
жена.
— Да погоди ты, блин, не шевелись, а то взорвемся! – кричит Абрамыч, а
сам думает: "Перережу-ка я красный!" Хрясь! И перерезал! Тут сирена как завоет! Да
еще вдобавок – как рванет! Дым, крики, рев сирены. Прибежали разбуженные сиреной,
перепуганные насмерть секьюрити, мужику тому по харе с перепугу ножищами напихали. А он
весь в саже, в копоти, в дерьме, рожа поцарапана, волосы дыбом, рука оторвана. Кричит
искренне:
— Братцы! Да это я! Я!
— Я-я? – подозрительно переспросили секьюрити, – Немец? – и еще
ему по харе ногами, за Москву, за Волгоград и за Курскую дугу. В общем, досталось ему по
первое число. Жена-красавица, та легче отделалась. Только чулки верности порвала, петли
затянулись. Пришлось отдать малоимущим красотишшу такую. А пояс вообще пришел в
негодность. Полностью убитый стал. Одна только бляха осталась. Пояс жалко. Больно хороший
был пояс. Произведение искусства. А ключик от него потом нашелся. Его потом случайно нашел
садовый плотник в ящике с инструментом, возле рубанка. Когда гроб для ревнивого мужика
строгал. Как ключ ентот туда попал, никто до сих пор не знает.
А.Мешков