|
||
НОВЫЕ РАССКАЗЫ |
Одна голова хорошо
Осенним ранним утром, когда жаворонки только начинают, отхаркиваться, прочищая от мокроты свои луженые глотки, сонный полустанок огласился скрежетом и лязгом тормозов локомотива, женским сдавленным криком, мгновенно утонувшим в утренней трясине тишины. Между двумя шпалами неспешно покатилась смазливая женская головка в шляпке, аккуратно обрезанная колесами поезда по самый кружевной воротничок, пока с мягким стуком не уперлась в ржавый рельс. Голова задумчиво смотрела немигающим взглядом в бездонную даль неба, размышляя о бренности бытия, о безграничности вселенной и многообразии проявлений жизни в ней.
Прекрасное утро! прервал ее умственные спекуляции надтреснутый голос. Голова вздрогнула, обернулась на голос, отчего непокорная прядь упала на высокий породистый лоб. Перед ней, на шпалах лежала мужская башка в круглых очках, обрамленная седым венчиком волос и небольшой бородкой-клинышком. Несмотря на почтенный возраст, башка сохранила некую величавость и гордую, интеллигентную осанку. И хотя замечание насчет прекрасного утра в данной ситуации звучало почти издевательски, женская головка почему-то даже слегка обрадовалась появлению незнакомца.
Извините покорнейше, за то, что нарушил ваше одиночество, Позвольте представиться! слегка поклонилась башка незнакомца. Доуэль! Профессор!
Анна! одними глазами улыбнулась женщина, элегантным движением откинув со лба упавшую прядь густых ухоженных, блестящих в первых лучах Авроры, волос. Каренина.
Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше! невесело пошутил профессор. «А она прехорошенькая!» отметил про себя он и облизнул пересохшие в одночасье губы. Невооруженным взглядом можно было определить: у профессора давно не было половых сношений.
Согласитесь Анна, в нашем положении есть некоторый шарм? как ему показалось, остроумно заметил профессор.
Какой же? с некоторой долей иронии спросила Анна.
Нас не мучает вопрос удовлетворения естественных потребностей.
Не скажите, профессор! возразила женщина, со свойственной им логикой. Смотря, какие естественные потребности вы имеете в виду.
Не обессудьте бояре, что встряваю! раздался оглушительный, словно раскат грома, голос откуда-то сверху, словно с небес. Доуэль и Анна подняли свои взоры к небу и увидели огромную бородатую голову в шлеме-шишаке.
Карл? Маркс? И он тоже? подумал Доуэль, пристально вглядываясь в знакомую дикую чащу бороды, в кустистые брови, в курчавые волосья торчащие клочно из под шлемака.
Я - Витязь! представился бородач, Вернее, его голова. Нелепое порождение разума поэтического Гения. Я случайно услышал ваш разговор, и вот что я подумал: Зачем мы здесь, на Земле? Ну вот я - витязь! А хули толку? Кому я могу помочь?
Фильтруй базар, приятель! раздался откуда-то из кустов мерзкий, дребезжащий тенорок. Здесь дама!
Оглянувшись на голос, головы увидели еще одну голову, совершенно лишенную растительности, с маленькой пипкой носа, с тонкими губами, свидетельствующими о ехидстве их обладателя,
Товарищи! Мы должны объединиться! Только вместе мы - сила! призвал лысый. В единстве, солидарности, интеграции и ломке стереотипов наше спасение! Вихри враждебные веют над нами: неожиданно запел он фальшиво.
Не Паваротти, конечно, но что-то в нем есть! подумала Анна.
Блюхер, что ли? предположил профессор Доуэль, призвав на помощь зрительную память, И он тоже?
Гоните его отсюда на хер, ребята! покачал огорченно головой Витязь. Это даже не голова вовсе, а некто Колобок, тупое существо из теста без роду и племени. Он бросил стариков, давших ему жизнь, и теперь катается по свету, баламутит и наебывает всех.
Кстати, заметил Колобок, в народе говорят: хлеб всему голова!!!
Пусть останется! сказала Анна, приглядываясь в дерзкой энергичной лысой голове, показавшейся ей среди прочих наиболее более симпатичной. Чем он хуже нас? Он - душка, и поет неплохо.
Слово дамы закон! продребезжал Колобок, сладострастно взглянув на смазливую головку Анны.
А что! Жизнь продолжается! подумала Анна, озорно встряхнула кудрями и послала Колобку воздушный поцелуй.
Но чем? в отчаянии, сгорая от вожделения, мучительно размышляла голова профессора Доуэля, с нескрываемым вожделением глядя на чувственный карминный рот Анны, на заросший усами и бородой рот Витязя и на тонкие, ехидные губы Колобка..
А.Мешков, 2007