Суровые экономические условия, сложившиеся у меня в одночасье, заставили меня вспомнить, что в молодости я работал музыкантом-гитаристом в ресторанах страны, и вновь к гитаре приравнять перо. За месяц другой я восстановил былую сноровку пальцев, обновил репертуар и вместе с моим приятелем, профессиональным музыкантом Сашей, с Ямахой и Музимой мы отправились на стареньком Фольксвагене в далекую Турцию, чтобы отдохнуть и заодно восстановить свое пошатнувшееся материальное могущество.

Турецкие записки

    Перед отъездом говорю приятелю, что еду работать в Турцию.
    — Ты знаешь турецкий?
    — Нет. Но я знаю английский.
    — Но турки-то его не знают!
    Я думал, что это остроумная шутка. Однако уже в Тробзоне на таможенном контроле турецкий пограничник возвращает мне паспорт и, тыча в него пальцем, кивает мне на выход — домой, мол, паспорт ни к черту! Я спокойно начинаю на чистом английском (как мне казалось) языке объяснять, что с этим паспортом я был в разных странах, куда более цивилизованных, чем ваша задрюченная Турция, и всех он устраивал!!! А тут видите ли — не нравится!!! И вдруг, глядя на этого турка, что-то говорящего мне на своем тарабарском наречии, с ужасом осознаю, что мы говорим с ним на разных языках!!! К счастью один бедный турецкий челнок, поставляющий из России в Турцию партии гуталина и симпатических чернил, знал русский и турецкий. Он примирил нас. Оказывается, что в моем паспорте моя фамилия вписана от руки, а в других - отпечатана. Это мне наука: когда изготавливаешь себе загранпаспорт — имей перед собой хотя бы образец!!!
    — Едем по Ростовской области в Турцию. Проезжаем Миллерово. Бог ты мой! Знал бы Генри Миллер, как его здесь почитают! That`s terrific!!!
    В глубине России — индустриальная деревня, гордо несущая имя великого мастера, гениального писаки! Но самое интересное другое: у въезда в Миллерово — монумент. "Мужик топчет бабу". Некий мужик (Миллер???) пытается завалить некую бабу (?) с тем, чтобы, видимо, надругаться, попрать честь и достоинство ее. Иллюстрация к "Тропику рака"? "Sex us"? Молодцы — ростовчане. Любопытно: а там, на американщине, где-нибудь в аризонщине, есть ли там деревня Шолохово?
И какой там монумент из шолоховской эпопеи запечатлен в граните? (Если — запечатлен!..)

    Придорожные проститутки. Они словно подорожники полевые стоят по всей трассе. Голосуют! (За любовь?) Представьте картину: голая степь. Бескрайняя! А посреди степи — русская баба, в шикарном ярко-красном платье из тончайшего муара, дерзко развивающемся на ветру, обнажая ее короткие мускулистые ноги.
    Они — или яркие блондинки, или жгучие брюнетки. Но яркие! Чтобы на трассе заметнее было. Некоторые встречаются по нескольку раз за день. Вот проезжали мимо одной. Завернули пообедать. А через несколько километров она снова стоит. Как живая. Прокатили, стало быть. Про нее сказано (мною): "… КАМАЗ на ходу остановит! В кабину к шоферу войдет!". Кстати, наши придорожные девчата пользуются повышенным спросом у турецких дальнобойщиков, коих на трассе, как лягушек в болоте. Позже, в Турции, я наконец-то пойму причину такого явления…

    Диалог музыкантов, едущих лабать в турецком ресторане:
    — Ты не знаешь, кто там в Турции главный. Типа президента…
    — Не помню… Сухарте, кажется… Или Зия Ульхак…
    — Сухарте?.. Надо бы про него песню разучить…
    — Зачем?..
    — Ну как… На торжества будут приглашать…
    — Это на жмура, что ли?..

    Под Новороссийском нашу машину останавливает постовой в милицейской (!) форме. Он внимательно, от корки до корки прочитал мой паспорт. Внимательно поглядел на меня.
    — Мешков? Тот самый? — он усмехнулся в усы. — Читали, читали… Как это там у вас… — он на минуту задумался, возведя очи в небо. — "Все в этой жизни поздно или рано однажды превращается в гуано…" Так? А? — он одобрительно хлопает нашу машину по капоту и четко, по-военному отдает мне честь. Я вяло, по-граждански попираю ее, хотя она уже и так изрядно попрана…
    На следующем посту другой милиционер говорит: "Аа-а-а… Мешков! Тот самый! Слыхали!".
    На следующем: — А! Мешков! Проезжай!
    Далее: — Тьфу-ты! Мешков что ли? Давай скорее, уезжай же!

    Видели ли вы когда-нибудь мыло на веревочке? Ни одна цивилизация бы не додумалась бы до такого. В Сочинском морском порту есть платный туалет (для тех, кто собирается уезжать в Турцию). Так вот там мыло в мешочках и привязано, чтобы не сперли. И знаете: таки не сперли! Мне посчастливилось за свою жизнь поездить немало по миру, но такого чуда я нигде не видел. Кого-то, возможно, это могло бы и обидеть, когда в нем подозревают вора. Но только не самого вора…

    Машину мы оставляем в Сочи, потому что денег на ее доставку в Турцию не хватает, и едем дальше другим путем. Военно-морским.

    Пароход "Алексей Шнурков". Маленький такой… Челноков возит туда-сюда. Но и в нем предусмотрены каюты для богатых челноков, и деревянные скамейки для челноков победнее, на верхней палубе. (Для музыкантов, кстати, тоже!)
    Есть еще самые бедные челноки: те добираются до Турции вплавь. Рядом с пароходом плывут. Паспорта — в зубах.
    Богатые челноки прогуливаются по нижней палубе со своими дамами под ручку, в смокингах, в белых перчатках. Курят дорогие сигары. Пьют дорогую водку.
    Бедные челноки на деревянных скамейках спят вповалку. Храп! Вонь носков, чулков, колготок… А кто-то еще и кушает! А кто-то еще и пьет!
Вечером с нижней палубы доносится музыка. Там для богатых челноков силами команды корабля сегодня дают "Травиату" Джузеппе Верди. Ночью был страшный шторм. Верхнюю палубу постоянно заливало волнами. К утру шторм прекратился. Вышел на палубу. То тут, то сям — следы ночной "Травиаты". Кому-то было плохо. Жутко! Страшно! Постепенно просыпаются бедные челноки. Одна женщина-челнок, проснувшись, первым делом побрызгала себе под мышками деодорантом.
    Наши челночницы — девки кряжистые, крепко сбитые, не сгибаются под поклажей их натруженные спины! Всклокоченные. Взгляды вороватые. Тревожные. Однако видели бы вы, с каким непреодолимым вожделением смотрят на них турецкие мужики. Смотрят — взгляд оторвать не могут. Нравится турецкому мужику наша баба. Ох нравится! А вот нашему почему-то не нравится! Наш мужик — зажрался! Без водки уж и на женщину-то не смотрит. А с водкой-то и подавно! Что на нее смотреть?.. (Зря я конечно так о нашем мужике… Зря… И он тоже смотрит! Смотрит, смотрит…) Поезжайте, девки, в Турцию! Отдохнете!!!
    Отплыли мы из Сочи. Плывем, значит.
    Вдруг один пассажир кричит: "Остановите! Я выйду!" Кто-то стоп-кран нажал, и мужик вышел прямо в Черное море. Бабы заголосили: "Человек за бортом!". Мужики кидают в воду плавсредства и средства контрацепции.
А капитан спрашивает:
    — Какой человек? В кепке с аквалангом?
    — Да! — голосят бабы.
    — Тогда все нормально… — сказал капитан. — Этот всегда тут выходит, — и пояснил мне уже тихо. — Все какой-то "Титаник" ищет, бедолага…
Вот уже почитай как лет тридцать-пятьдесят… В народе говорят, невеста у него была на том корабле. Или… жених… Сейчас и не вспомню…
    А в голубом бездонном небе, где-то высоко-высоко заливалась трелью утренняя морская гагара. Га-га-га… Га-га-га… Пролетел буревестник, предвестил бурю, слегка коснувшись крылом волны…

    Неожиданно на корабле обнаружился террорист. Страшный! Злой! Он тряс гранатометом и требовал направить пароход в Турцию. Вышел капитан и спокойно объяснил ему, что "Алексей Шнурков" и так направляется в Турцию. Террорист успокоился и заснул. Спал до самой Турции.

    Среди ночи вдруг появился контролер и стал требовать предъявить билеты для проверки. Двоих высадил за борт.

Капитан корабля. В шароварах. В феске. С усами.
    — Капитан! Так вы не турок? — с удивлением спрашиваю я его.
    — Да нет, знаете ли… не чистых кровей… - смутился капитан. — Это я просто так выгляжу. Двадцать лет уже в Турцию хожу.. Ха-ха-ха!.. — хохотнул чему-то своему неожиданно он. — Видали бы вы моих коллег, тех, что в Конго и Зимбабве ходят! Вот где хохма! Ха-ха-ха… Кхе-кхе-кхе…

    Прибыли в Турцию. Никакого праздника! Ни оркестра, ни толпы тебе фанатов! Не любят турки меня! Не любят!
    В порту Тробзон мимо нас на ослике презжает стареньких сухонький турок. На вид лет сто.На голове просторный мавританский тюрбан.
Спрашиваю снисходительно.
    — А что, отец, свиньи в Труции есть?
    — Кому и кобыла — свинья.— находчиво отвечает старец.
    — А не выпить ли на по этому случаю винца?
    — Это можно,— охотно улыбается старичок, обнажив в ослепительной красивой улыбке порожний от зубов рот. Подружились. Митрич (так на русский манер звали старца) рассказал мне, что в Турции свиней нет уже много веков.

    Море! Подумаешь — море!
    Море надоело буквально на пятый день моего вынужденного безделья в Турции. Часами просиживал на пустынном диком берегу в ожидании того, когда ласковые морские волны выбросят на берег труп утопленника или утопленницы… Все напрасно. Никого не выбросилио на морской берег море.

В Турции в этом году очень плохо с капустой. Практически капусты в Анталии нету. А так . которая есть продается капустодельцами из под полы за бешенные бабки. Килограмм капусты на черном рынке стоит до пятидесяти долларов за грамм. Полиция Турции сбилась с ног, пытаясь выявить нелегальные каналы поставки капусты в Турцию. Обвиняя конечно наших туристов. Особенно страдают в этой ситуации турецкие хохлы, которые лишены возможности кущать украинский борщи с капустой. В Стамбуле и Анкаре в июне прошли массовые демонстрации протеста коренный турецких хохлов за легализацию торговли капустой в украинских общинах.
    Проснулся среди ночи от жуткого крика! Вроде бы я кричу на турецком языке: " Пиастры! Пиастры!". А оказывается, это турецкий мулла с минарета кричит суру о том, что уже утро, а не ночь. Анталия, подъем! Хотелось выглянуть в окно и крикнуть в ответ: "Ребята! Вы совесть-то имейте! Время — 5 часов!!!". Но моя воспитанность, сдержанность, основанные на уважении традиций и религиозных чувств, удержали меня от столь дерзкого, неуместного, безрассудного поступка!
Конечно, это он не сам кричит. Здесь уже давно все работают под фанеру. Ему отвечает другой мулла, вторит третий, четвертый… Такой гвалт поднимается по всей Турции, хоть святых выноси. Отдохнешь тут… Поспишь… Как же! Вот она: романтика! Вот ты какая оказывается! Турция!
    Проснулся я — и сразу за перо! А пера - нету! Я — за авторучку! Авторучка здесь! Не сперли! И ну — писать эссе!
    Об чем? Да все об том. О жизни турецкой. Хотя все равно получится — о нашей!
    Минаретов по Турции — больше, чем у нас распивочных павильонов. На каждом углу. На каждом отдаленном турецком хуторе. Высоко в горах! Далеко — в степи турецкой: везде мечети, мечети, мечети… До самого горизонта, где кончается турецкая земля…
    Атеистов здесь нет. Их давно вывели. И, как следствия: очень высокий уровень нравственности (особенно — у женщин!). Турчанки все очень скромные. Не подойдут, не спросят сигаретку, не скажут тебе: "Suti gonzelidund!". ("Мужчина, угостите вином!") Большинство ходит в платках и длинных платьях и еще в каких-то серых типовых пальто. Молодые девчата ходят в брюках, как и молодые хлопцы. С салом здесь вообще — труба!
    Вчера, впервые за много дней, увидел двух пьяненьких турецких старичков. Радости моей не было предела: выходит — все-таки пьют! Пьют водяру турки-то! А то ведь куда ни глянь — турки пьют чай. Целыми днями. На каждом углу компания турецких мужчин пьет чай. Пьют, писают и потом снова пьют. И так — целый день! С ума можно сойти! Когда же они работают?

    Из подслушанного разговора двух бродячих по Турции музыкантов:
    — Вообще, я всем доволен. Чего еще надо?
    — … (осторожно) Бабу… бы…
    — Ну да! Бабу можно… Отдохнуть и помыться!
    — На хрена отдыхать! Бабу!
    — А помыться?
    — Все потом!

    Мама Саши предусмотрительно из лучших побуждений положила нам в сумки шоколадных конфет. Много. Килограммов 5-6. Полагая, что там, на далекой туретчине, именно шоколадные конфеты помогут нам выжить в невыносимо трудных условиях развитого капитализма. Конфеты стали таять от жары и растекаться. Мы не любим сладкого. Оба! Но жалко выбрасывать такое чудо — коричневую жижу в мешке с фантиками и вафлями. И мы угрюмо пожираем их с мрачными выражениями на лицах. Так, наверное, правоверный еврей ест сало. Я представил картину: война. Враг на подступах к кондитерской фабрике им.Бабая. Парторг обращается к рабочим: "Ребята! Унести конфеты мы не в силах! Но и врагу не отдадим! Съешьте их! Во имя Родины!". И мы ели! Преодолевая отвращение, стиснут зубы в бессильной ярости! Фиг вам! Фашисты! Не видать вам наших конфет! И старый кадровый рабочий Митрич, мастер по накладке начинки, подбадривает молодежь доброй шуткой: "Скажите спасибо, хлопцы, что это не говно!".

    В городе Тробзоне, где я сидел на облупленных ступеньках какого-то местного борделя, маленький мальчик Сульфетдин, с нехитрым мобильным приспособлением для чистки обуви, долго уговаривал меня почистить гуталином мои сланцы. Я дал мальчику конфетку, но он не отставал. Я дал две. Бесполезно. Три! Он стал приставать еще сильнее. Четыре! Потом мальчику стало дурно от конфет, и он отстал со своей дурацкой шуткой. Я же знаю эти турецкие приколы: кто же сланцы чистит?!!

< часть вторая >
< Раздел:  Города и страны >

<  на главную >
© copyright