Однажды мужики, уроженцы старинного урочища Каковка, утопающего в зарослях дикой репы, копали траншею под телефонный кабель возле деревянного моста через загаженную производственными стоками, вонючую речку Клизму. В тот год правительство страны решило телефонизировать Каковку. Копают мужики, копают и вдруг нашли в земле странное яйцо: желтоватое, с какими-то цветными разводами и зеленоватыми пятнами.
— Гля-кося, како странное яйцо! – говорит один мужик, по кличке Степан, — большое, да справное. Как думаешь, сможет ли это яйцо перелететь, скажем, Днепр?
— Нет. Днепр, думаю, не перелетит. Где-то на середине упадет. – критически оглядев яйцо, сказал мужик, звавшийся Эжен. – И то если погода будет чудная.
— Это страусинное! – говорит другой, по имени Корявый Хрен. – Как пить дать!
— Давайте пить! – говорит третий, по фамилии Либерман, вытирая яйцо от земли, пока Степан открывал бутылку водки и разливал по стаканам. – Нет! – продолжил он, попив водки и вытирая уста, — Это не страусинное. У страусов яйцо поболе бедет. А это военное яйцо. Видишь – камуфляжные пятна, чтобы в траве не было заметно. Здесь когда-то шли тяжелые бои. 34 танковая дивизия генерала Клауса Шмитке, захватила вон тот левый плацдарм, обороняемый 8 батальоном морской пехоты. Батя мой здесь воевал. Кто-то, стало быть, в тех боях и потерял яйцо. Как минимум генерал. Видишь – тут вот лампасы генеральские. И не мудрено в такой суматохе! Здесь все что-то теряют!
— Я здесь первый раз честь потерял! – задумчиво сказал Эжен.
— А я совесть в последний раз! – добавил Корявый Хрен.
— А я в прошлом годе здесь десять шекелей нашел! – молвил Либерман. – Эта земля была наша!
— А давайте, спросим старика Ездратыча! Он опером в СМЕРШЕ работал. Он все про всех знает! – сказал Корявый Хрен, когда вторая бутылка подошла к концу. И пошли они к старику Ездратычу. Старик Ездратыч был мудрый старец. К нему даже с области приезжали из органов потолковать.
Старик Ездратыч встретил мужиков с присущим ему гостеприимством: направил им в лицо свет именной настольной лампы, дал по головке лука, по пластиковому стакану. После того как выпил, внимательно рассмотрел яйцо на свет, понюхал, помял слегка и задумчиво произнес:
— Правое! – затем пощелкал по нему корявым, изъеденным подагрой пальцем, и уверенно констатировал:
— Это, мужики, судя по характеру рисунка, и по другим антропологическим признакам — яйцо самого Фаберже!
Ахнули мужики. Всплеснули от удивления руками, головами и ногами.
— Неужели самого Фаберже? А кто он такой этот Фаберже? – спрашивают мудрого Ездратыча. Отвечает им Ездратыч:
— Да был такой мужик на Руси, славился своими яйцами.
— Яйцо, спору нет, славное, — задумчиво сказал Степан, — Но надо бы вернуть мужику яйцо. Как же он без яйца-то! Не по людски как-то получается. — задумчиво сказал Степан. – Небось обыскался…
— Да нет, мужики. – успокоил их мудрый Ездратыч. – Нету боле с нами того Фаберже! Умер он! Давно.
Мужики печально вздохнули и сняв шапки, застыли в скорбном молчании.
— Видать худо ему было с одним яйцом-то! – предположил Либерман после минуты молчания, — Ты вот Старый Хрен, смог бы без одного яйца?
— Нет, — уверенно ответил Старый Хрен, — тут с двумя-то еле-еле концы с концами сводишь (он, надо сказать, работал по основной работе — сводником у местных пидарасов), а с одним я бы давно ноги протянул.
— Да нет, мужики, — успокоил их мудрый смершевец Ездратыч, — умер он тихо, в своей кровати, и вовсе не от недостатка яиц. Но раз вы нашли здесь одно яйцо, где-то, чую, лежит и второе. Искать надо!
Взяли мужики свои лопаты и стали копать-перекапывать, искать яйцо этого самого Фаберже. Год копают, другой, третий…. Что они только не находили за эти годы. И банки консервные, и кардан от трактора «Беларусь», водосливной бачок «Балтика», презервативы использованные «Жилет», четыре бутылки пустые из под «Невского», 2 куска неопознанного говна, череп Йорика, щит Ахиллеса, меч Париса, кольцо нибелунгов, клад Стеньки Разина, Янтарную Комнату, библиотеку Иоанна Грозного и даже деньги КПСС. (Но не все. 25 рублей, 60 копеек всего) А вот второе яйцо Фаберже так и не попадалось. Как в воду кануло.
— А может Фаберже с одним жил? – предположил как то на закате, после третьего стакана Степан. – Я где-то краем уха слыхал, что существуют такие однояйцовые братья! Может, он из них?
Но мужики каковские его только не смех подняли. Ведь все прекрасно знали, что, в отличие от нормальных людей, у Фаберже этих яиц было как у дурака фантиков. Так до сих пор и ищут. А телефон в Каковку так до сих пор и не провели. В то время, как вся страна уже давно телефонизирована, каковские мужики вынуждены мобилами пользоваться.