В 12 часов начальник отдела по особо тяжким преступлениям полковник Шугайло срочно созвал экстренное совещание оперативных работников. Он был хмур и озабочен.

— Хочу вас огорчить, господа офицеры, — дрожащим от волнения голосом начал он. – Вот сводка за последние двенадцать часов по нашему городу. 24 изнасилования. И все в парке комдива Рабиновича. Среди изнасилованных — девушки, женщины, старушки, и даже милиционеры. Два человека. Все, как в прошлом году!

— Опять объявился! Бессердечный подонок! – проскрипел сквозь зубы лейтенант Поносюченко. – Не жалеет ни стариков ни женщин!

— Какие у кого соображения? – спросил, не обратив внимания на справедливое замечание лейтенанта, спросил полковник Шугайло.

— Я полагаю, что мы имеем дело с маньяком! – задумчиво предположил капитан Долбаев, после долгой паузы. – С прошлогодним маньяком, что полгода держал в страхе наш город.

— Да, судя по почерку, этот неуемный мерзавец, самый что на ни есть ненасытный настоящий маньяк. Подумать только! По две персоны в час! – возмутился майор Задулин, а про себя подумал: «Жене не надо рассказывать. На смех поднимет, сволочь!

— Я думаю, что надо провести операцию «Подсадная  утка»!

— Правильно! Даешь «утку»! Хорошая операция! Как в прошлом году! – единодушно закивали головами офицеры.

— Да, но если вы помните, господа офицеры, в прошлом году мы так и не поймали маньяка! – возразил полковник.

— Но операция была задумана просто очень замечательно! – не согласился с полковником майор Задулин. – И если бы не нелепая случайность, мы бы его поймали! И потом у нас на сегодняшний день в оперативной части есть много стройных, маленьких худеньких милиционеров, которые запросто могут, при соответствующей подготовке, преобразиться в хорошеньких девчат. Вот к примеру Жопар Джамалжопаров. Метро пятьдесят два. Как раз то, что надо! Его можно школьницей нарядить. Ему и эпиляцию делать не надо. У него и так ничего не растет.

— Ну что ж, — неожиданно согласился  полковник Шугайло. – Школьница, это замечательно. Маньяк непременно клюнет на одинокую школьницу в ночи. Приступайте прямо сегодня! Только надежно прикройте этого вашего… Нахуйбараева…Тьфу… Епть… Хрен выговоришь….В общем, будьте предельно внимательны.

— Все будет хорошо, товарищ полковник! Он у нас обладатель черного пояса по тхвен-кван-до.

— Тхетьхе.. Тьфу! Бл… В общем, это вот то, что ты сказал, это хорошо! – одобрительно улыбнулся полковник.

Оперативники оживленно расходились, обсуждая детали предстоящей операции. Уже через час в дежурке собрался почти весь отдел. Наряжали школьницей сержанта Джамалждапарова, маленького милиционера, из далекого казахского аула Джакбджык.

— Губы, губы накрась ему! – советовал Задулин.

— С ума сошел, майор! Это же школьница!– возразил ему Паносюченко, — с губами он на ночную бабочку станет похож. Он же невинная школьница! Запомни Жопар: легенда такова: Ты возвращаешься с дня рождения одноклассника.

— Я возвращаюся с дня рождения! Я возвращаюся с дня рождения! – повторил Жопар, закатив глаза к небу.

— Хорошенькая! – сглотнув набежавшую слюну, похвалил  Шугайло Жопара, заглянув на секунду в дежурку. – Должен гад заглотить наживку! Я бы клюнул! – добавил он и тут же смущенно поправился, — если бы, конечно, был маньяком.

Ровно в полночь сержант Джамалжопаров уже задумчиво шел по темной аллеек парка комдива Рабиновича, тревожно вглядываясь в темные зловещие кусты. Сзади, в десяти шагах от него, шли два неряшливо одетых, пошатывающихся субьекта, распространяя вокруг себя аромат дешевого портвейна. Это было прикрытие: старшина Курдюмов и рядовой Дорчилов. Внезапно сержант Джамалжопаров как-то неестественно дернулся, словно тряпичная кукла в театре шапито и исчез в кустах. Послышался треск ломающихся сучьев, и торопливый топот удаляющихся ног.

— Что это было? – испуганно спросил через десять минут неловкой паузы рядовой  Дорчилов.

— Тс-с-с-с-с! – приложил палец к губам  Курдюмов. – Слушай приказ: надо разыскать, куда пропал Жопар.

— Жопар! – тихонько позвал Дорчилов, осторожно подходя к кустам. – Может, пописать пошел?

— Да нет, не писать! Уже полчаса нет. Тут посерьезнее дело…

— Тогда, покакать, наверное. Жопар! Жопар! – кричали в темноту переодетые милиционеры. Но лишь тишина была им ответом. Пришлось вызвать подкрепление. Два автобуса спецназовцев через три часа высадились в парке легендарного комдива Рабиновича. Лишь только на рассвете они набрели на растерзанного, униженного и оскорбленного Жопара Джамалжопарова. Он сидел возле комнаты смеха. Губы его предательски дрожали, руки предательски тряслись, на глазах блестели скупые предательские слезы. Белое выпускное платье было предательски разорвано в клочья, колготки предательски валялись рядом с трусиками-стрингами и париком в пыли. Жопар сидел в пыли, и тихо плакал от обиды и отчаяния. Увидев Курдюмова и Дорчилова, он с презрением отвернулся.

— Сволочи! Где вы были? – простонал он. – Крыша называется….

— А ю о кей? – спросил заботливо Курдюмов, накрывая коллегу пиджаком.

— Я – о кей? – подскочив, взвизгнул Жопар, — Ты спрашиваешь: я – о кей? Да что б ты всегда был так о кей, как я сегодня!

— Ну-ну-ну-ну… — пытался успокоить его рядовой Дорчилов, поглаживая друга по покатому плечу.

— Он… Он схватил меня… — уткнувшись в плечо Дорчилова, в истерике забился в его руках сержант. – А потом в кусты уволок и стал….и стал… О- о-о-о-о-о….

— Я все знаю. – шептал ему на ушко Дорчилов, — Успокойся. Я все знаю, брат…Это ведь я в прошлый раз был «подсадной уткой»… Так что… Я тоже прошел через этот ад! Ты хоть запомнил его?

— Да какой там… — безнадежно махнул рукой Жопар. – не до этого было.

— А как же твой черный пояс? – с ехидцей спросил старшина Курдюмов, криво ухмыляясь в усы.

— Помолчите, сержант, — оборвал его рядовой Дорчилов, — видите, плохо ему…

— Да у нас разные весовые категории, — запоздало с обидой пояснил Джомал Жопаров.

В утренней тишине, где-то в кустах цвиркнула сойка. Ей вторил заливистой трелью лазоревый дрок. И ничего не изменилось вроде бы в этом мире. Но была какая-то в атмосфере утренняя несправедливость, но спешащие на работу безразличные, углубленные в свои переживания, люди, словно не замечали ее…