Однажды к сексопатологу Удищеву пришел мужчина в пиджаке и в слезах.
— Доктор! – взмолился он с порога, Чародей! Спасите меня! Я не могу больше так жить!
— Успокойтесь! Что у вас?
— Я люблю целовать песок!
— Хорошо! (записывает: «Песок»!) Какой?
— По которому она ходила!
— А ее? Ее то любите?
— Ее я ненавижу, а песок люблю! Но только целовать!
— То есть – только петтинг?
— Да, только языком.
— А с глиной пробовали?
— Она по глине не ходит! Она еще по асфальту ходит.
— Попробуйте поцеловать асфальт, по которому она ходила. Это избавит вас от пагубной страсти: целовать песок.
2.
Однажды к сексопатологу Удищеву прибежал мужчина с красным знаменем и в слезах!
— Доктор! Спасите! Я родину люблю!
— Но это же хорошо!
— Да! Но она меня не любит!
— А кого она любит?
— Она любит только партию!
— А попробуйте полюбить партию! Тогда Родина и вас полюбит!
— Да! Но это ведь групповуха! (в ужасе закрывает лицо руками)
— Ну, сейчас за это уже не сажают, — успокоил его Удищев.
3.
Однажды к Удищеву в кабинет забежал пожилой мужчина. Слегка обгоревшее лицо, каска на голове и пожарная кишка в руках выдавало в нем пожарника.
— Звать меня — Кузьма! – представился он. — Плохи мои дела, доктор. Извращенец я. — Опустив голову, сказал обреченно пожарник.
— Да бросьте вы, Кузьма. Сейчас все вылечим. Рассказывайте. Что вы любите.
— Люблю дымок спаленной жнивы, в степи кочующий обоз, и на холме средь желтой нивы чету белеющих берез.
— Но это не страшно! – успокоил его Удищев. – Какой русский не любит березы, обоз и жниву. Женщин любите?
— Нет! – испуганно замахал обгорелыми руками пожарник Кузьма. — Только если в спаленной жниве. А где ж ее найдешь, спаленную жниву-то сегодня? Вот и палю ее постоянно. Какой урон уже нанес государству, трудно передать. Про пожары в Лос-Анжелосе слыхали? Моих рук дело. Вся жнива там сгорела. Красиво полыхала, словами не передать!
— А обоз кочующих цыган там был?
— Был, но сгорел.
— Плохо дело. Клизьма трехведерная пять раз в день и выпейте касторки!
— Это поможет? – с надеждой спросил пожарник. Его голубые, опаленные пожарами глаза засверкали светлой надеждой на новую чистую жизнь, полную любви и чувственных наслаждений.
— Вряд ли, – сухо ответил Удищев, выписывая пожарнику разрешение на ношение клизмы. — Но на время отвлечет от поджогов.