|
||
|
ЛЮБОВЬ | |
Семейный и Лядун
Встречаются как-то Иван
Семейный и Степан Лядун после бурной ивнинг-пати
в пивной. Выпили по одной, выпили по другой и
заспорили: кому из них лучше живется-можется на
этой земле.
– Вот ты не ночевал три дня дома, –
говорит Семейному Лядун, –придешь сейчас домой и
таких пинтюлей схлопочешь от жены что неделю
будешь в удрученном состоянии. Опять же –
отрицательная энергетика. А я приду домой,
посмотрю телевизор, проанализирую свой
очередной загул, залечу раны, болезни, хвори,
почитаю газету и лягу спать… Все тихо-мирно…
Задумался Иван Семейный, помрачнел,
вспомнив о том, что сейчас с последней
трехдневной ивнинг-пати надо домой возвращаться.
Но через минуту лицо его посветлело, и вокруг
головы образовалось легкое свечение.
– Зато я приду в чистую,
свежеприбранную квартирку, кругом цветочки,
занавесочки, ребятки играются на полу, надену
чистое белье, похлебаю щец, съем рататуй,
кнедликов, шанежек, равиоли, спаржу, – он шумно
сглотнул слюну… А ты… Ты… Ты будешь жевать
засохшую корку черного хлеба, случайно
обнаруженную под столом. Вот! – торжествующе
закончил он. Лядун, в свою очередь, помрачнел,
вспомнив о хлебе насущном.
– Ерунда! – наконец очнулся он от своих
гастрономических размышлений. Я пойду займу у
кого-нибудь и куплю себе пельмешек. Потом возьму
четвертинку, хряпну стопочку и с горячими
пельмешками. Потом еще… еще… Потом посплю и
пойду себе на работу работать!
– Дык оно ясно! Пойдешь! Только я пойду
наглаженный, наутюженный и в портфельчике у меня
будет завернута курица на обед! А когда приду с
работы, жена меня поцелует в щечку и положит
баиньки. Захочу – покрою ее, захочу – не покрою!
– Ага! – торжествующе воскликнул Лядун. –
Захочешь – не покроешь! Да она тебя заставит!
Толстая, заплывшая. Старая! Запах пота… Кариес…
Скажет – ну-ка! Давай! Исполняй супружеские
обязанности! И ей плевать: устал ты или нет! А я
захочу кого-нибудь, кликну какую-нибудь
молоденькую, захочу – нет!
– Ну ты мне-то не
рассказывай: "захочу кликну…" А если ее дома нет! То тогда как?
Займешься самоанализом? Ха-ха-ха! – гулко
рассмеялся он. – Или еще! "Приглашу!" А вдруг она
замужем! Пинтюлей от мужа слабо схлопотать?
– Во-во! – подхватил Лядун. – От мужа! – он
многозначительно поднял палец! – От мужа! А мы его
обманем! Мы скажем, что на базар пошли! Твоя на
базар ходит поди? А? Частенько отлучается на
базар-то? Ха-ха-ха… Приходи… Ха-ха-ха…
побазарим… ха-ха-ха… Иван Семейный укоризненно
смотрел на не в меру разошедшегося Лядуна и
тяжело дышал. Заметив изменения в поведении и
восприятии мира и юмора со стороны Семейного,
Лядун оборвал смех на полухахе и серьезно сказал:
– Да не… Не боись. Я твою не буду!
Старая… Я себе помоложе найду. А ты уж как-нибудь
свою старую… Она хоть и старая, но своя! Своя жена
- ближе к телу. Моя жена с краю, я ничего не знаю…
– А я… – глаза Семейного заблестели,
отчего он часто заморгал от умиления… – А я…
Зато, когда я буду старый… Вокруг меня будут
детишки малые, внучата… А ты! Ты кончишь свои дни
в доме престарелых… В окружении старых больных
одиноких людей, которые будут, перебивая друг
друга, рассказывать о своих любовных
похождениях… О своих выдуманных "подвигах", о
болезнях, анализах мочи и кала… Вот!
И в подтверждение своих слов он со всей
мочи хряснул Лядуна по лбу здоровым кулачищем,
отчего Лядун плюхнулся на кафельный заплеванный
пол под оглушительный смех сидящих вокруг
мужиков, таких же веселых и беззаботных лядунов.
А.Мешков, размещено в ХХ веке