|
||
|
ЛЮБОВЬ | |
Загул – 2
Случилось мне
как-то, девки, загулять! Ударилась я, короче, в
загул. Получилось как-то все спонтанно,
синхронно, эпатажно и имманентно. После работы мы
по обыкновению с девчонками решили отметить
удачное завершение трудового творческого дня,
как всякие уважающие себя творческие личности.
Мы почти все по образованию – филологи. А как
известно из фольклора, филолог без бутылки – что
рак без клешни. Выпили одну, покурили, поболтали о
сложностях творческого процесса, о неверности
мужчин, о преданности женщин, разгорячились,
заспорили и отправили гонца за второй. А чтобы
лишний раз не бегать, взяли сразу пять пузырей.
Пусть лучше на утро останется, решили мы пока еще
трезвым умом. Ну а что потом было – помню плохо.
Стали вроде звонить по мужикам. Ну а мужиков
найти – это что поле перейти. Откуда-то сразу
набежали, стали лапать, обнимать, зажимать,
целовать да раздевать. И так дня три или четыре.
Иностранцы вроде бы были, или же натрескались
так, что ничего понять было невозможно из того,
что они бормотали на ухо слюнявыми своими
губищами. Короче, проснулась однажды не то
поздним утром, не то ранним вечером, кругом
пустые бутылки (ладно бы полные!), обнаженные
натуры лежат вперемежку, на мне какой-то лежит
симпатичный с усами, в кепке. И подумала я, надо
делать ноги, руки, и все остальное надо делать…
Домой, в семью, к мужу своему. Вскочила, если можно
так назвать мое действие с покряхтыванием,
постаныванием и хрустом костей, перелезла через
усатого, нечаянно сбив кепку. (Он только кепку
поправил, даже не открыл глаз). Нашла кое-что из
одежды и, допив остатки водки из горла, я вышла на
морозный воздух!
По дороге купив на рынке букет
жимолости и пидры чернолистной, я с волнением
постучала в родную железную дверь.
Муж встретил меня с выражением небывалой скорби
и отчуждения на лице. От удара я ловко ушла нырком
в сторону.
– Умер, что ли, кто? – встревожилась я.
– Умерла наша любовь! – ответил муж
уклончиво. Взгляд мой упал на чемоданы, стоящие в
коридоре.
– Уезжаешь, что ли? – спросила я
неуверенно.
– Уезжаешь ты, – ответил он загадочно.
– Куда? – живо поинтересовалась я.
Муж ответил, куда, поразив меня как
филолога по образованию своими познаниями в
области лингвистики, лексикологии, синтаксиса,
пунктуации, орфоэпии, эстетики и семантики. Но я
его тут же простила. В принципе и его тоже понять
можно. Естественно, что мое недельное отсутствие
могло вызвать и в нем чувство неизвестности и
слепого ожидания и беспокойства. Кроме того, он
знал, что я должна была получить получку, а это
всегда для меня совпадает с критическими днями.
Поэтому мне была понятна и близка его некоторая
нервозность и возбуждение. Я, как могла,
постаралась его успокоить, но он был тупой, как
скала. Убежал в другую комнату, закрывая лицо
руками в отчаянии. Два дня мы не разговаривали. Он
оттого, что дулся на меня, как бука. А я оттого, что
у меня был тяжелый отходняк. Башка раскалывалась,
ручищи дрожали. Никак не могла маникюр сделать,
кисточка выпадала из рук, лак попадал на фаланги
пальцев, капал на ноги, разбрызгивался, попадая
на лицо. Я оттягивалась пивком и постепенно
старалась подкатить к мужу. Несколько раз гуляла
с ребенком, шумно и бурно выражая восторг и свою
привязанность и любовь к своим детям и к детям
вообще. Муж ходил мрачный, словно в кислоту
опущенный. Но я точно знала, что это до первой
близости. Надо только склонить его к ней! Но как?
Он с тупым упорством запирался в своей
комнатушке и не пускал меня к себе, несмотря на
мои молчаливые просьбы и взгляды, полные мольбы и
укора. Наконец, улучив момент, я перехватила его в
темном коридоре, зажав возле двери, и,
преодолевая его сопротивление, стала заводить.
(Он у меня заводной!). Вот не трогаешь его – ничего!
А как тронешь – спасайся! Удержу нету! Замучает
насмерть! Все ему мало! Я знала его эту маленькую
слабость и воспользовалась ею! Муж некоторое
время яростно сопротивлялся, кряхтел и пыжился.
Но я, зная его слабые места, цепко за них
ухватилась, не оставляя ему ни одного шанса, как
перхоти!
Я чувствовала, как он слабеет в моих
руках, как возбуждение охватывает всю его
сущность. Он стал учащенно дышать. Его волосатая
грудь стала часто вздыматься. Он застонал от
вожделения. Я одержала победу. Она далась мне
нелегко! Далась мне это победа! Я не отпускала его
всю ночь, призвав на помощь все силы вселенной,
всю свою похмельную фантазию. В нашей спальне
стоял невообразимый шум, крики, стоны, кряхтение,
возня, хрипение, бубнение, кашель, сморкание,
словно в общем товарном вагоне дальнего
следования. Глядя на мои изощренные действия,
порой попадающие под статью уголовного кодекса,
содрогнулись бы в ужасе Мессалина, Клеопатра и
Эммануэль, Бовари. В гробу перевернулся бы Маркиз
де Сад, Казанова, Ловелас, Дон Жуан, Захер Мазоха,
Генри Миллер и Лимонов… Наутро, обессиленные,
измочаленные, мокрые, изможденные, но счастливые,
откинувшись навзничь, мы лежали на полати,
откинув полог алькова, тяжело дыша, с любовью
глядя друг на друга.
– Знаешь, – хриплым, ослабшим и
изменившимся голосом, еле ворочая изможденным
языком, пролепетал муж, с трудом размежив вежды,
-мне еще никогда не было так хорошо…
– Правда? – с подчеркнутым любопытством
переспросила я, будто ослышалась, словно бы не
веря ушам своим.
– Клянусь недвижимостью! – поклялся муж.
- Мне кажется, что твои загулы идут даже на пользу.
Я насторожилась, почуяв издевку.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что после таких загулов ты
становишься такой нежной и внимательной… Эти
цветы… Эти ласки… Я тебя, кажется, снова и снова
люблю, как когда-то пятнадцать лет назад!
Я скромно опустила глаза.
– Я даже думаю, что это не так уж и плохо,
если ты раз в неделю будешь позволять себе
немного расслабляться! Конечно, если следствием
твоих расслаблений будут такие вот… праздники
любви, что ли…
Он нежно погладил меня своей ручонкой по моей
уставшей, ноющей груди и прижался головкой к
плечу.
– В принципе, – немного подумав,
ответила я, закурив сигарету, – я могла бы
загуливать и чаще… Если в этом есть такая
необходимость.
- Правда? – с надеждой спросил он дрогнувшим
голосом, и глаза его предательски заблестели
счастливыми слезами. Он сжал меня в своих
объятиях. Мир был восстановлен. Но полному
счастью и согласию с собой мешала не дававшая
покоя мысль: "Где найти силы,
деньги и время на следующие загулы? Да, кстати, и мужиков тоже?"
А.Мешков, размещено в ХХ веке