Я приехал в Голливуд, думал, что меня там ждут!

Сказ о том, как корреспондент "Комсомольской правды" Александр Мешков возил продавать сценарий своего блокбастера режиссеру Квентину Тарантино.

Сюрприз для Тарантино.

Справочка: Квентин Тарантино. Скандальный американский кинорежиссер, прославившийся озорством и хулиганством в своих фильмах, нарочитым обилием кровавых сцен, смешением жанров. Самые известные фильмы – "Бешенные псы", "Джеки Браун", "Криминальной чтиво", "Четыре комнаты".

    Вообще-то это был мой первый сценарий, написанный для Квентина. Я раньше ему ничего не писал. Да и для Спилберга тоже ничего не писал. Ну: а если быть точным до конца (в приличном понимании этого слова) то это вообще был мой первый сценарий. Да и как актер или режиссер я тоже не баловал мировую кинематографию, и не оставил до сих пор там более или менее заметного следа. Срок моего пребывания на Земле стремительно истекал с каждой минутой. Надо было торопиться оставить хоть какой-то следик!
    Рано утром, 1 января 2002 года, находясь в здравом уме и трезвом рассудке, я решил исправлять это досадное недоразумение. В 11 часов я, обложился, в хорошем смысле, словарями и стал писать сценарий. Не стреляйте в сценариста, успокаивал я себя – он пишет, как может. Конечно, в тексте сценария была куча ошибок, я же не американец-какой, но я писал, искренне надеясь, что Квентин простит мне мою безграмотность. А пусть он сам попробует написать сценарий на русском языке. Слабо? То-то же!

Некоторые концептуальные аспекты моего сценария
    Сценарий назывался "Мой брат из Вселенной". Сюжет был закручен так замысловато, что в первый момент непосвященному могло показаться, что это записки не очень буйного пациента психоневрологического диспансера "Кашинки". В различных частях нашей необъятной планеты, в Стамбуле, в Сингапуре, в Мехико, Токио, Лос-Анжелосе, в Челябинске (это я специально Челябинск включил, чтобы потом со съемочной группой в Россию прокатиться на Голливудские бабки, а то ведь я истоскуюсь по Родине-то там, на чужбине, на фабрике грез-то) с некоторыми людьми происходят странные вещи. Они становятся обладателями сверхъестественной силы, сверхострого ума, каких-то необыкновенных психофизических способностей, и внезапно начинают вести себя неадекватно. То вдруг начинают убивать случайных людей клюшкой от гольфа, то сами себе кухонным ножом для резки сала отрезают носик, или наоборот – выкалывают себе стамеской глазик, а то и просто взрываются и лопаются.
    Много там происходит странного и необъяснимого с точки зрения здравого смысла. А если разобраться, то у каждого из нас время от времени суббота начинается сразу после полудня. Такая, знаете ли, закрученная, захлобученная архизабавная фабула у меня вырисовывалась. И только в конце выясняется, что на землю прилетело из другой Галактики некое Создание, в виде Разума или Идеи. Это Сознание-идея носится по Земле и вселяется в наших братьев, сестер и матерей и тогда их начинает плющить, таращить и глючить. С нашей точки зрения этот космический Разум какой-то ненормальный псих, идиот и придурок. Но с точки зрения вот этих космических созданий это нормальный такой разум. Умничка. Он изучает поведение людей в экстремальных ситуациях и степень их сопротивляемости нашествию другого Разума.
    Но у этого Разума-сознания на Земле есть определенный ресурс жизни и если ему не заправить вовремя аккумулятор – он может отдать концы и нарезать кони, сыграть в ящик и протянуть копыта. Поэтому через некоторое время из Вселенной прилетел его Брат, чтобы зарядить аккумулятор этому Разуму и отправить домой отдыхать. А сам он должен остаться на Земле продолжить опыты. Ну, типа вахтового метода. Командировка у них такая к нам на Землю.
    После того, как я написал свой сценарий, ко мне потянулся российский народ, на предмет, чтобы я там, похлопотал перед Тарантино за них, и выклянчил хотя бы эпизодическую роль. И я их чисто по-человечески понял и даже стал расписывать роли впрок. У меня там коренным Голливудцам почти ничего и не осталось. Хотя, если откровенно, на главную роль одного из Разумов я присмотрел сам себя. А что? Мой сценарий – что хочу, то и ворочу. (Шутка юмора такая). На самом деле, конечно, было бы наивно думать, что я без Квентина мог решать вопрос распределения ролей. У него ж опыта больше!

По дороге в Голливуд. Или куда податься одинокому сценаристу.
    Лететь в Голливуд было жутко весело. По телеку в салоне "Боинга" нон-стопом шел художественный фильм про Гарри Портера. Все 12 часов подряд. А по радио шла опера Джузеппе Верди "Чио-Чио Сан". А потом – "Тоска". По салону прогуливались японцы уже в спасательных жилетах, готовые ко всем неожиданностям. А что я смеюсь: в любую минуту самолет накроется и тогда всем придет копец, а японцам хоть бы хны! Этот "Боинг" даже не был оборудован пивной. Но народ попался общительный, у всех с собой было. Хотя и стюардессы тоже угощали кое-чем. Единственное неудобство, спать хотелось очень. А в кресле спать не более комфортно, чем справлять нужду на потолок. Но многие мои попутчики переживали подобный стресс ежемесячно и ничего – живут по сию пору.
    И вскоре я, простой российский сценарист, вышел на жаркую американскую землю, подарившую человечеству картофель и сифилис, в аэропорту Лос-Анжелос, с рюкзачком за плечами, в котором лежали шесть экземпляров крутого фантастического боевика, зубная щетка, паста и запасные трусы, на случай нештатной ситуации. А в душе моей жили грезы ясновидца и большая надежда, близкая к уверенности, что наш с Тарантином фильм станет обладателем как минимум двух Оскаров: за сценарий и за режиссуру. А иначе не было никакого смысла тащиться через океан к черту на кулички.
    Ага! Вышел-то я вышел, а куда идти – не знаю. Вы будете смеяться, но у меня с собой не было ни одного номера телефона ни Квентина, ни Спилберга, я уж не говорю о Джулии Робертс или Памелки Андерсен… А о Шварце я вообще молчу. Но я не смеялся. Там, в аэропорту есть такие дежурные девушки, которым ты говоришь, куда тебе надо и они вызывают тебе по мобильнику подходящую маршрутку.
    – Куда тебе, товарищ? – спросила одна из них, заметив некоторую растерянность в моих бездонных глазах.
    – В Голливуд, мэм! – ответил я бодро и через несколько минут проворная маршрутка несла меня по хайвею в сторону фабрики грез.
    – Откуда ты парень? – спросил меня весьма смуглый, если не сказать больше, сосед справа. – Сдается мне, что ты не чистокровный афро-американец.
    – Ты прав! – не стал я разочаровывать общительного парня. – Я русский. Сценарий, понимаешь ли, для Квентина Тарантино написал.
    – Сценарий? – обрадовался янки, – О!!! Ну-ка, ну-ка! Покажь! Глаза его загорелись лихорадочным огнем. Я показал ему сценарий. Он повертел его в своих мозолистых руках, полистал своим сучковатым пальцем и, возвращая, сказал с восхищением:
    – Классная вещь! А кто такой этот твой Джекки Парафино?
    – Квентин Тарантино кинорежиссер такой – объяснил я этому простому американцу, – "Унесенные ветром" смотрел? Так это не его фильм. Он снимал "Криминальное чтиво".
    Вскоре уже все в этой маршрутке ко мне как-то стали относиться с уважением каким-то пиететом. Чем-то я их покорил, подкупил, наверное, не знаю. Это трудно объяснить. Рядом с водителем другой мужик сидел, так он тоже полистал мой сценарий и с чувством пожал мне руку.
    – Так тебе сейчас прямо к Тарантино доставить? – спросил меня шофер, крепко за баранку державшийся.
    – А что тянуть? – сказал я. – Потом отдохну. А первым делом – как поется в известной песне – сценарий, ну а девушки – потом!
    Все добродушно рассмеялись. В маршрутке стало как-то даже светлее от улыбок. И я тоже поделился улыбкою своей, и она ко мне потом не раз еще возвращалась. Мы ехали где-то полтора часа по хайвею и еще минут двадцать по кривым переулкам.
    – Все! Приехали! – сказал наконец водитель. – Вон видишь двухэтажный дом. Там Тарантины живут.
    – Нет! – возразил ему напарник. – В этом живет Брюс Уиллис со своей бабой. А Тарантинин дом следующий. Вон – где пальмы видишь во дворе – туда и дуй! – и он указал своим кривым, словно сучок, пальцем, на громадный особняк с колоннами. Я поблагодарил этих замечательных людей, дал каждому на память немного мелких русских монет. Они обрадовались словно дети. Я уже отошел на 100 ярдов, а они все рассматривали эти монеты, покачивали головами, цокали языками, причмокивали губами. Милые, наивные американские дети. Как, в сущности, им мало надо для счастья! Хотя, вполне возможно, что они просто ожидали от меня обычной платы за проезд.

Не верь таксистам, адреса говорящим.
    Судя по размерам жилища, дела у Квентина шли отлично. Сквозь заросли дрока видно широкое подворье с открытым бассейном и вертолетной площадкой. Огромный дом в три этажа с колоннами. В доме том, поди, одних сортиров штук десять, а то ведь случись чего-то несвежего съесть, можешь и не успеть добежать из одного края в другой. Раз на раз ведь не приходится. Все мы люди. Нам всем знакома такая ситуация. Я вытащил свой сценарий на изготовку, чтобы сразу с порога, прямо в сенцах, ошарашить моего гипотетичного друга, и подошел к массивной дубовой двери. А может, и не дубовой, а наоборот – баобабовой. На двери той висит такой ящик, и написано "Нажми кнопку и жди". Я сделал все строго согласно инструкции.
    – Кто там? – спросил меня низкий мужской бас из ящика. (Тарантино? Сам? Собственной персоной? – промелькнула по мозгам шальная мысль. И сердце радостно забилось утренней пичужкой в уставшей груди).
    – Я – Саша Мешков из России, – гаркнул я охрипшим от волнения голосом прямо в коробку. – Я для вас сценарий фантастического боевика написал. Вот он у меня с собой! В руках!
    – Не кричи! Какой еще там, на хер, сценарий! Ты че там, Саша, совсем больной что ли? – взволнованно спросил мужик на том конце.
    – Погоди, – сказал я. – Тарантино Квентин, режиссер, тут не живет?
    – Какой еще, на хер, Тарантино? Ты че там, совсем что ли, охренел?
    – А мне сказали, что он тут живет!
    – Ты – охренел! Никогда он тут не жил! Тут всегда мистер Джефф Аарон Шнифт жил, живет и будет жить!
    – А где Тарантины живут, не подскажешь ли Шнифт?
    – А хер его знает! Одно тебе могу сказать точно – здесь живу я!
    И тут я вдруг все понял. Эти американские парни в маршрутке прикололись надо мной. И что-то мне такая досада на них взяла, что я тут же мысленно обругал их одним нехорошим выражением, чтоб знали, как прикалываться над русским сценаристом. Но уже через пять минут досада прошла, а пришла жалость к этим, в сущности, неплохим парням, обделенным даром писать сценарии. Я то ведь, через год буду обмывать с Памелой Андерсон нашего Оскара, а они всю жизнь будут маршрутку свою водить!

Ночное рандеву на закате дня!
    И я пошел искать Тарантино эх, вдоль, да по Лос-Анжелосу. Пешком пошел. Найти Тарантино в этом кишащем муравейнике оказалось делом не таким уж простым, как может показаться поначалу. Иду-иду… есть захотел – купил себе какой-нибудь чисбургер-гамбургер, скушал буритос, и дальше иду. Захотел по нужде – зашел в кафе, справил и дальше идешь. Нужник у них называется Rest room& И ведь как это мудро! Действительно, именно только там можно по-настоящему отдохнуть душой.
    По Лос-Анжелосу ходить не противно, а даже где-то – приятно. Там ведь кругом относительно чисто, потому что штраф за брошенный мимо урны окурок – 500 баксов. Бухнуть на улице – 500 баксов. Да и купить с утра пива – большая проблема. Вино-водочных магазинов – очень мало. Это я на всякий случай тем, кто в глубине души задумал поменять место жительства.
    На улицах виртуозные музыканты блюзы играют, шпаги глотают, на ушах стоят – публику веселят. Один душка-музыкант так задушевно играл на гитаре, (Пако де Лисия отдыхает!) что я , зачарованно простоял возле него два часа. Закончив играть, он выжидательно-вопросительно и достаточно выразительно стал смотреть на меня.
    – Извини, приятель, сейчас у меня с деньгами туговато... – смутился я.
    – Должен будешь! – добродушно сказал он.
    Бродячих собак совсем нет, а за домашними ходят с мешочком и совочком. Это опять же 500 баксов. Если сам оправился – тюрьма! А то и кастрация. В зависимости оттого – сколько навалил. Другими словами: забодяжил мульку – отвечай по понятиям. И перед законом нет ни фраера, ни лоха! Дороговизна, в общем, страшная. У нас-то подешевле будет. Даром почти все. Жить легче. И веселее.
    В один из несуразных ночных часов своей жизни мне вдруг ни с того, ни с сего спать захотелось жутко. А кругом одни только шикарные дорогие отели, с двумя спальнями, с тремя сортирами, а на кой мне три сортира, если мне и одного много? А дешевых мотелей в радиусе десяти миль по азимуту, как назло, нет. А в Лос-Анжелосе прямо на улицах, тут и сям, бродяги спят кругом. Их никто не трогает, и они никого не трогают. Они являются частью пестрого городского пейзажа. У некоторых бродяг есть такие тележки, позаимствованные в магазинах, в которые они собирают всякую утварь из мусорных контейнеров. Одна такая девушка лежит возле своей телеги, словно в спальне на тахте, ногу за ногу закинула, курит и в небо смотрит. Нормальная такая, деваха. Только страшная очень. И старая. А так ничего. И еще запах изо рта такой, будто она по случайности вместо цыпленка несвежего скунса скушала. К тому же – она была зажиточная чувиха. У нее полна телега всякого барахла. Но я тоже не нищий! У меня в рюкзаке – полная фляга коньяка. На всякий случай, мало ли чего. Для бартера, в частности, для представительского расхода, и для внутренних проблем. А тут чую – бартер возможен!
    – Привет! Выпить хочешь, крошка? – спрашиваю.
    – Охотно, приятель! – ответила она, даже не взглянув в мою сторону. Я налил ей в пластиковый стакан коньяку и она его тут же залпом и махнула. Звали ее просто – Сара.
    – Сарка! Не одолжишь ли мне какого-нибудь барахла на одну ночь? – спросил я ее после того, как она махнула еще полстакана моего коньяка. – Я его даже не буду никуда уносить, а прямо рядышком с тобой и вздремну, а то прохладно как- то!
    – Ложись, парень! Подстилай под свою задницу что хочешь! Барахла тут на всех хватит!
    На том и порешили. Я расстелил на асфальте незамысловатую постель, положил под голову рюкзачок и разлегся, как барин какой. А Сарку вскоре развезло, Всевышний наслал не нее словесную диарею (и хорошо, что словесную, подумал тогда я) и она начала рассказывать мне про свою странную жизнь. Сама она из Портленда. Раньше была студенткой, должна была лоэром стать (так называют юристов в Л.А.), а потом вдруг какой-то друг подсадил ее на кокаин и она тут же автоматически перешла в бродяги. Но ей нравится такая беззаботная жизнь. А что – тепло, светло, а на бухло всегда можно заработать: банки и бутылки собирать по контейнерам. (Банки принимают по 10 центов!) Говорила она быстро и мутно. Грань между пониманием была тоньше волоска младенца. Я, в свою очередь рассказал Сарке, что привез сценарий блокбастера для Тарантино. Она была приятно поражена, что спит почти рядом с настоящим сценаристом. Я хотел спать, но все-таки я был у нее как бы в гостях, поэтому долг вежливости вынуждал меня слушать. В конце концов голос ее уплыл в глубины космического пространства и я отдался во власть Морфея. Проснулся оттого, что ее рука, озоруя, шаловливо шарила у меня в паху. Я очень вежливо, чисто по джентельменски попросил ее согласия перенести начало наших близких отношение хотя бы на утро. Она легко согласилась, с условием, что я еще ей плесну коньячку. На том и порешили. За ночь она меня будила еще пару раз, чтобы я ей плеснул еще немного. К утру фляга была пуста. Когда мы прощались, она вдруг неожиданно призналась:
    – Знаешь, а я ведь тоже сценарии пишу!
    – Да ну тебя! – от такого признания у меня перехватило дыхание. Как, Значит я не один!
    – Покажи! Она полезла в недра своего движимого имущества и извлекла тетрадь в яркой, твердой обложке. Вся тетрадь была исписана мелким, красивым почерком и исчеркана маргиналиями. Ее сценарий назывался "Outside" и начинался он словами: "One young tramp was on tact..."

Не гуляй по Санта-Монике один в ночи.
    Я зашел в ближайшее кафе, умылся и почистил зубы в ихнем сортире, выпил чашку кофе и летящей походкой двинул по улице Санта Моника навстречу своей судьбе. Я шел, время от времени спрашивая прохожих, где тут живут режиссеры или на худой конец – пункты приема и оценки сценариев. Все улыбались мне, пытались якобы вспомнить, но ничего путного сказать не могли. Некая чернокожая одалиска, попавшаяся мне навстречу, улыбнулась мне белоснежной улыбкой и ответила вопросом на вопрос:
    – Может быть, лучше посидим где-нибудь? Допустим, у меня? Тут – рядом!
    От такой неожиданной удачи я на время потерял дар речи, дар слуха и похоже репродуктивный дар. Высокая, грудастая, губастая, глазастая, вихрастая – она была мечтой любого начинающего российского сценариста!
    – А за сколько? – спросил я, облизывая пересохшие устья губ.
    – Ты меня не понял! – ответила она и добавила с каким-то слепым отчаянием и горечью, – И никогда не поймешь! Повернулась и пошла, вихляя своим тощим задом. Ой! Я не могу! Загадка природы! Я ее не пойму! Что там понимать-то! Тоже мне – Уитни Хьюстон! Да и, собственно, так ли она хороша? Да, Сарка, и та – лучше! Даром, что – белая! Я грязно выругался про себя и пошел дальше сценарий пихать. Потом ко мне еще и еще подходили какие-то мужики и девчата, предлагали свою помощь. Такие все общительные и какие-то гипертрофированно человечные. Лишь под вечер, в каком-то занюханном барчике, куда я присел перевести дух, один выбритый до блеска, лысый старичок, с живыми похотливыми глазками, пояснил мне, что в этом районе сценаристы не живут, а живут одни только голубые педерасты. А сценаристы живут дальше! Это как бы район интенсивного мужеложества.
    – Кстати, – воскликнул старичок радостно хлопнув меня по коленке, – а ведь мы с вами коллеги! Да! Я ведь тоже в молодости сценарии писал! И какие сценарии! Я даже могу вам почитать один из них! Называется "Смерть геронтофила". Пойдемте? Вам будет весьма интересно, батенька!
    Я отказался от прослушивания сценария, хотя узнать, отчего умер геронтофил, мне было бы интересно и полезно. Но, что-то меня останавливало от этого необдуманного шага. Возможно, его ласковые повадки. Так вот какие люди живут на Санта-Монике! То-то я смотрю, что это мужики ходят по улице парами, за ручки, в обнимку и целуются! И тут-то до меня дошел глубокий смысл фразы той смуглянки-африканки, что пригласила меня к себе домой, и вот тогда-то я наконец и разгадал ее непостижимую загадку.

Я видел Ленина! Ленин и сейчас живее всех живых!
    Захожу как-то в один магазинчик, в котором торгуют всем, начиная от патентованных средств для эвтанзии блох и кончая швейными машинками, шлангами, кружками Эсмарха и шезлонгами. (Я там переходник для розетки возжелал купить. В Америке другие розетки с плоскими дырками.) Слово за слово с продавцами. Кто – откуда, зачем, по чем? Узнав, что я из России, хозяин по имени Джордж (Гриша, значит) и говорит мне:
    – Хочешь я тебе Ленина покажу?
    – Давай, – говорю, наивно полагая, что покажет портрет или еще какую- нибудь неприличную гадость. А он как заорет беззлобно, в шутку, по-доброму так, в глубину своего магазина.
    – Ленин! Засранец, ты эдакий! Где ты там застрял! Иди-ка сюда! Люди пришли! Выходит смуглый паренек, он не низок не высок.
    – Вот, – улыбаясь во весь свой огромный рот, говорит Григорий, – этот говнюк и есть сам Ленин! Я глазам своим не поверил. Вроде на Ленина не очень смахивает. Не кудряв. Без массивного подбородка, без характерных роговых очков на массивном пористом носу. Без бородавки на щеке. Лишь только небольшие черные усики придавали весьма сомнительное сходство с вождем мирового пролетариата. Настолько сомнительное, что случись так, что появились бы тут Бонч-Бруевич с Крупской – в жизни бы не признали бы! Но Ленин мне свой паспорт показал и визитку предъявил, как милиционеру. Там было написано, что звать его, в самом деле – Ленин-Рафаэль, а по фамилии он Буэно. Сам он не местный. Из Гондураса приехал заработать немного бабок на машину, дом с мезонином, на корову, свинюшек, да на свадебку.
    – А почему тебя Лениным назвали, Буэно? Родители у тебя коммунисты, что ли?
    – Да нет. – криво ухмыляется Ленин. – Они нормальные люди! Простые крестьяне. Услышали где-то это звучное имя, и им понравилось. А че? – гордо приосанился он. – Нормально звучит – Ленин Рафаэль Буэно! Я у нас в Гондурасе один такой!
    – Боюсь, что не только в Гондурасе.
    – А у нас недавно сам Шварцнеггер половой покрытие покупал! – не удержался и похвастался Ленин, расправив гордо худые плечи.
    – А ты, Ленин, случаем, сценарии не пишешь? – спросил я в шутку.
    – Пишу, – скромно ответил Ленин, честно глядя мне в глаза своими искренними смуглыми глазами. Удивительная, непостижимая страна – Гондурас, подумал я в тот момент.
    – О чем же они?
    – О Гондурасе! – ответил он.
    Потом я его еще пару раз встречал в Беверли Хиллз. Ленин стремительным домкратом проносился мимо меня на велосипеде, и всякий раз по доброму улыбался хитроватой улыбкой и приветливо махал своей ручищей.

Мы сценаристы – ребята плечисты!
    В одном взрачном мотеле я повстречал одного юношу по имени Шейн Кидд, хотя, я бы предпочел повстречать девушку, пусть даже с таким же именем. Он был студентом режиссерского факультета Сиракузского Университета в Нью-Йорке. Он-то мне и рассказал, куда мне нести мой сценарий: в Working Title Films, что на Беверли хиллз. Он, лично, сам всякий раз их туда сносит, как напишет. Уже с десяток снес.
    – Ну, и что – много поставили?
    – Да пока еще ни одного, – посетовал Шейн.
    Я, не откладывая, отправился в этот центр. Шел часа три-четыре. А там сказали по говорящему ящичку, что по субботам они сценарии не принимают. Я им объясняю, что это совсем другой случай: я из России приехал и шел к ним часа четыре (я приврал, сказал все пять!) сценарий посмотреть все же надо, чтобы меня не огорчать. А то ведь я и другим его отдать могу! Но мне назначили на понедельник. Такие упертые, ужас!
    В понедельник я побрился тщательнее обычного, подстригся наголо, (на счастье – говорят – лысым чаще везет!) и отправился в этот Тайтл Филмз. Возле Родео стрит дорогу мне перебежала белая кошка. Я мысленно поаплодировал ей. После того, как я снова представился в коробочку и доложил о цели своего прихода, ко мне спустился огромный такой сценарист с табличкой на груди. Он взял у меня сценарий, полистал его рассеянно.
    – Вы хотите, чтобы сценарий прочитало какое-то определенное лицо?
    – Я его писал для Тарантино.
    – Но Тарантино у нас не бывает.
    – Тогда пусть прочитает тот, кто может его рекомендовать Тарантино.
    Качок, что-то пробормотал, потом взял у меня визитку, чтобы сообщить, когда за деньгами приходить и все. Мы распрощались. Ждите ответа. Я уже почти вышел, когда этот парень неожиданно окликнул меня.
    – Эй! Скажите, а это что, сценарий короткометражного фильма?
    – Думаю, что часа в три-четыре можно уложиться. – сказал я уверенно.
    – А что же он такой маленький? – он разочарованно перелистал странички моей тетрадки.
    – Маленький? Ничего себе – маленький! Ты маленьких не видал. – удивился я. – Да ты почитай внимательно: там вначале говорится: "Остров Ну его в Тихом океане. Развалины огромного отеля" Да только один этот Ну его с его развалинами можно десять минут минут показывать!
    – Аа-а-а... – понимающе протянул качок и показал мне большой палец. Мол: как это здорово и красочно я показал далекий остров Ну его.

Сценарист сценаристу глаз не выклюет!
    Как-то летним вечером, когда солнце клонилось к закату, зашел я в один кабачок на Голливуд-бульваре. Заказываю себе, как обычно, двойную порцию чаю с кофе. И вдруг слышу, как девушка за стойкой бара говорит смуглому пареньку по-русски:
    – Я тебе в долго больше наливать не буду, пока не вернешь 100 баксов!
    Русская оказалась. Аней звать. Мы с ней разговорились чисто по-русски, по-семейному. Я ведь для них был новым русским, в хорошем понимании этого слова. Я был свежим, только что оттуда. Ведь русских туристов в этой далекой стране почти нет. Дальше было все как в Библии.
    Аня познакомила меня с армянским певцом Ашотом. Ашот познакомил меня с русским музыкантом, гитаристом и композитором Лешей Мастепаном. Лешка познакомил меня с Сергеем Сарычевым. Сам Лешка в России работал в популярной группе "Алые маки" и с Владимиром Мигулей. Сейчас играет в ресторане на гитаре. Лешка живет в Америке уже десять лет, и очень истосковался по простому задушевному разговору. Мы с ним до шести часов утра зависали у других русских музыкантов. Впрочем, они тут все очень скучают по беседам на кухне. Мы беседовали о додекафонической музыке и постмодернизме, о дефолиантной базуке и об обстановке на Ближнем востоке, о сублимации и влиянии лунного затмения на состояние души.
    – Прикинь, брат, – говорит с грустью Лешка, – здесь нет ни зимы, ни весны. Нет радости пробуждения. Ведь весной, вместе с природой в России и ты пробуждаешься! А здесь вдруг, в средине лета клен сбросит листья, или осина вдруг распустится!
    Были мы с ним и у барабанщика группы "Альфа" и "Ария" Андрюши Баранова и у композитора Сереги Маркина. Серега Маркин снимал уанбедрум (комната с одной спальней) на двоих с американским режиссером-клипмейкером Игорем Баркоганом. Баркоган, как вы поняли – русский, но живет в Америке лет 25. Сейчас заканчивает сценарий, который собирается поставить в России. Серега тоже делает музыкальный проект для России со своим 12-летним сыном Петькой. Классный, кстати, проект, Я его послушал. Вскурнули слегка. Я рассказал парням про свой сценарий.
    – Дай-ка посмотрю, – сказал Баркоган. – Если – классный, тогда кому-то отдадим из известных режиссеров.
    Он ушел в свою комнату, через полчаса вышел весь красный, изнуренный чтением.
    – Ну и язык, Санек, у тебя! Как у чукчи! Я тут поправки буду вносить одновременно. А то читать никто не будет. О кей?

Голливуд: правда и вымыслы.
    И тогда я пошел в самое чрево Голливуда, поближе к Звездам. Нашел там самый дешевый мотель под названием "Эль Виста", с тараканами и проститутками. На двери прилеплена жвачкой кокетливая обертка от "Сникерса" с надписью: "Извиняйте! Менеджер – в комнате 16". Полагая, что номер 16 – это и есть офис мотеля, я вошел туда без стука и только потом спросил запоздало: "Можно?" Раздался истошный женский визг, постепенно перешедший в поросячий. На кровати – взметнулись два смуглых обнаженных тела. Что они там делали без штанов, я так и не понял. Я в ужасе отпрянул. Что за чертовщина? Через прикрытую двери я слышал грязную мексиканскую брань исполняемую женским меццо-сопрано. Через минуту вышел хмурый взлохмаченный, потный, изнуренный безумной, неистовой репродуктивной гонкой, мексиканский индивид, совсем не похожий на менеджера отел. Без майки, по домашнему, на ходу застегивая штаны, шатаясь, как пьяный боцман, он враскоряку повел меня смотреть номер.
    – Это очень хороший номер, – пояснил он мне. – Правда, тут немного стены нет, но это ничего. Вода горячая, все равно есть.
    В душевой немного отсутствовало полстены. Дыра вела в сырой мрак коммуникаций. Но, несмотря на отсутствие полстены – как правильно заметил неистовый менеджер, горячая вода все равно была. Вопреки обстоятельствам! Казалось бы – нет стены – нет воды! Но тут была какая-то загадка.
    – Кто там к нам поселился? – раздался рев из соседней комнаты, и в дверь просунулась голова афроамериканца в зимней шапочке.
    – Русский. – пояснил менеджер.
    – Спроси его, девочки нужны?
    – Нужны, конечно! – ответил за меня тот. – Правильно я говорю?
    – Кому и кобыла – девочка, – ответил я неопределенно. Мексиканец крепко задумался над моими словами. В этой задумчивости он пребывал до тех пор пока я не покинул мотель.
    Каждую ночь сквозь крики, песни, музыку народов мира, в открытое окно доносились надрывные звуки необузданной мелодии улиц. "Данс Макабр" в исполнении ансамбля песни и пляски полиции Лос-Анжелоса. Вой сирен не умолкал ни на минуту. В буром небе кружили геликоптеры, освещая своими мощными прожекторами улицы ночного Голливуда. На городе лежала явная печать буйного помешательства. Зато из моего окна были видны те самые знаменитые буквы HOLLYWOOD, ради которых я сюда, собственно, и прикатил.
    Вечером я выходил на центральную улицу – Голливуд бульвар. Вся мостовая уложена звездами с именами знаменитых людей. Из русских имен я встретил только имя Игоря Стравинского, и мне стало тепло и приятно. А звезда с именем Майкла Джексона почему то оказалось вообще на соседней улице. А еще там есть слепки следов знаменитостей в бетонной поверхности. Я попробовал вставить свою ногу в след Джулии Робертс – моя нога оказалась намного больше! А с Харрисоном Фордом мы носим один и тот же размер.
    Там почти каждый день проходили какие-нибудь съемки. Всякий раз я подходил к съемочной группе и выспрашивал, как мне найти Тарантино. Но молчала съемочная группа. Ничего не говорила.
    Народ в центре Голливуда весьма общительный. Некоторые экзотичные персонажи запросто подходили ко мне и просто по-дружески просили: Дай сто долларов!
    – Нету! – отвечал я.
    – Спасибо! – говорили персонажи и уходили дальше, по своим делам. За вечер они могли подойти до десяти раз. А один, в яркой рубашке и мятого муслина, невоспитанный такой, похожий на половозрелого гамадрила, с дурными манерами, вдруг как крикнет мне в лицо:
    – Умри! Скотина!
    Я чуть было в штаны не наложил от неожиданности. Я хотел крикнуть вслед:
    – Да как вы смеете! Грубиян! Селадон несчастный!
    Ночью ко мне несколько раз стучалась смуглая молодешенька, похожая на Вупи Гольдберг, в вопиюще-эклектичном наряде садо-мазо. Спички спрашивала. Я ей всякий раз давал прикурить! Чтоб знала наших!
    А утром по телевидению в развлекательной программе выступил Президент, потом Селин Дион, а потом какой-то мужик рассказал о жизни в Монте-Карло. И ни разу, слышите – ни разу, я не видел по телеку ни рекламы пива, ни рекламы женских прокладок. Как это меня радовало, вы не можете себе представить! Ношение прокладок по моим наблюдениям имеет очень сильные побочные явления и являются зачастую причиной тревожных симптомов, что не могут не обеспокоить мужчин: девушки в прокладках начинают беспричинно хохотать, плясать, кататься на всевозможных предметах. Это, друзья аномалия. А в Америке нет рекламы, нет симптомов!
    Покинул я свой райский отель через три дня. Можно было бы еще немного пожить, но уж больно там тараканы тут жили борзые. Они лезли ко мне прямо в постель и щекотались. А однажды, один из них застрял у меня в свитере и проснулся только на улице. Можете себе представить, что я вытворял на Голливудском бульваре, когда он начал ползать у меня по спине. Один скандинавский турист, наблюдавший некоторое время мои телодвижения, похлопал одобрительно меня по плечу и сунул в руки мятую долларовую купюру.

Сценаристы приходят ночью.
    В Голливуде очень много всяческих актерских, режиссерских, сценарных курсов и школ. Они порой ютятся в каких-то маленьких неуютных полуподвальных помещениях. Студенты репетируют прямо в коридорах и в прихожей. Я сидел на занятиях во многих таких школах, пытаясь постичь тайны актерского мастерства. Кроме меня там были еще представители самых различных возрастов и национальностей. Я познакомился на этих курсах с Хосе из Доминиканской республики, со Скилой из Намибии, с Карлос Ортега из Сальвадора, Руджеро из Италии. Самое страшное в этих знакомствах было то, что все мои новые знакомые тоже уже НАПИСАЛИ СЦЕНАРИИ ДЛЯ ГОЛЛИВУДА!!!! При моих попытках узнать, куда лучше всего отдать свой сценарий они со стыдливой уклончивостью переводили разговор на тему трудностей существования истинной творческой личности.
    Лишь один из них – добродушный сальвадорский паренек Карлос Диего Ортега однажды сказал:
    – Пошли сегодня ко мне. Там будет вечеринка и придет один мужик, он преподает у нас сценарный курс. Он тебе все расскажет.
    Карлос снимал уан-бедрум за $600 на двоих с итальянским студентом Тино. В квартире устойчивый запах иммортелей и потных промежностей. Тут и там креативно разбросано женское белье. Огромная китайская ваза корчила мне рожи в свете мерцающего фонаря. Ввечор пришли девочки: Скила, Руби, Эми и Мелисса, а сними спутник ихний – Хуан-шмаровоз. Сначала мы играли в фанты, потом Ортега читал нам свой сценарий "Гамадрилы – вперед!" заразительно смеясь на каждой странице. Время от времени он прерывался, прикладываясь к бутылке:
    – Простите! Никак не могу бросить! – всякий раз приговаривал он с горечью.
    Потом он бросил читать на полуслове, споро забил косяк и со словами:
    – Проклятая зависимость! Не знаю, что с ней делать! – раскурил его по кругу. Где-то через час, он удалился в спальню с Мелиссой, девой абиссинских стран, бросив мне на ходу:
    – Дьявольщина! Проклятый порок задолбил!
    Мне досталась толстая, капризная сабинянка, в очках, дочь местного номенклатурщика Скила. На все мои реплики она отвечала нервным ржанием. Мы станцевали с ней три тура Вашингтонской кадрили и два – "Израильской рябинушки". Я сбивчиво, с выражением, пересказал ей содержание "Муму". Она всплакнула.
    Потом пришел Джеймс с азиатской подружкой Юрико. Принес виски, из которого мы сделали коктейль "Сопли святого Августина", смешав его с остатками ликера. Джеймс был простым оптовым торговцем патентованным силиконом для грудей. Сценарист пришел только в два часа ночи, но в таком состоянии, что не понял ничего из моего английского. Впрочем, я допускаю, что к двум часам, меня в этой стране никто уже и не мог понять.
    Зато на следующий день у входа в школу я и увидел объявление о том, что известный российский режиссер, Сергей Мелконян, проводит набор в высшую театральную школу. "Ага! Вот, кто поможет мне продать мой сценарий!" мелькнула шальная, как пуля-дура, мысль.

Ах! Арлекино, Арлекино! Нужно быть смешным для всех!

Информация к размышлению: Сергей Андреевич Мелконян. Родился в Ереване. Выпускник режиссерского отделения МГИК. В 1972 году организовал студию "Импульс" из которого впоследствии вырос в музыкально-драматический театр "Арлекин". Театр и школа Сергея Мелконяна исповедуют стиль и приемы итальянской комедии масок дель-арте в сочетании с новаторскими идеями отечественного театра. Лучшие спектакли: "Двадцать минут с ангелом" А.Вампилов(1974), "Медея" Ж.Ануя, (1976), "Звук шагов" С.Беккета,(1990) и т.д.

    Я позвонил по телефону указанному в объявлении. Ответила секретарша. Немного посовещавшись с кем-то рядом, назначила мне время встречи. Меня сначала встретил Илья Вартанов – журналист.
    – О чем вы собираетесь писать? – с тревогой спросил он. Чувствовалось какое- то напряжение: а не засланный ли я казочок.
    – О Сергее Мелконяне и о его жизни в Америке, – успокоил я его.
    В это время вошел Сергей Андреевич в шикарном костюме и в дорогом галстуке.
    – Начнем с того, что я не покидал родину, – начал Сергей Андреевич (хотя и я этого тоже не утверждал!) Я работаю и в Москве, и в Америке. У меня и там театр, и здесь, и если бы не власти, которые мешают нам работать, мы бы играли только в Москве. Там публика конечно душевнее, чем американская. Но если правительство России будет продолжать вести такую же безответственную политику по отношению к театрам, то в России скоро не останется талантливых режиссеров. Да, а кто там сейчас остался? Табаков? Захаров? Это разве режиссеры?
    – У вас есть связи с Голливудом? – спросил я напрямки. – У меня тут сценарий...
    – Мы не нуждаемся в Голливуде. – прервал меня Сергей Андреевич. – Что такое Голливуд? Это торговая марка. Но тот ширпотреб, который он сейчас выпускает, это уже не Голливуд. Голливуд – это "Запах женщины". Смотрели этот фильм? К сожалению, такие примеры единичны. Я не запрещаю своим актерам сниматься в фильмах, но чтобы это были фильмы высокого художественного уровня. Разве сняться в кино – это самоцель? Мне иногда бывает стыдно за моих учеников. Гаркалин – один из них. Но его работы в кино просто дискредитирую мою школу. Фильм "Ширли-Мырли" видели? Это по вашему – искусство? А ведь он талантливый актер! Кстати, театр "Арлекин" здесь имеет колоссальный успех! Вы почитайте прессу! Сейчас мы ведем переговоры об аренде одного из самых престижных театров на две тысячи мест!
    Потом он захватывающе и артистично рассказал, как был гоним властями, как его чуть было не арестовал КГБ. Это был такой театр одного актера. И одного зрителя. К сожалению, унизительно рамки моего повествования не позволяют мне хотя бы вкратце пересказать эту интересную историю.

Музыкант сценаристу – товарищ!
    Потом я встречался с нашими братушками-музыкатнами Серегой Сарычевым и Валерой Гаиной. Они уже 12 лет живут в Америке.

Информушка к размышлению: Сергей Сарычев. Гитарист, вокалист, композитор, основатель популярной в 80-е годы рок-группы "Альфа". Продюссировал и писал песни для Марины Журавлевой. Самые знаменитые хиты: "Я московский, озорной гуляка" и "Зеркало-река", "Крутится волчок". Живет в Америке 12 лет.

    – Ну что, я толстый стал? – первым делом спросил Серега, когда спустился со второго этажа в гостиную.
    – Нет! Не толстый! – грубо польстил я. – Просто 10 лет назад ты был еще худее.
    Во времена "Альфы" Серега был вообще как сахарный тростник. За концерт он так уматывался, что его просто шатало. Сейчас он совсем не пьет, не курит. Вот его и слегка и разнесло. Теперь он уже не тростник.
    – Руку вот сломал, – показывает он мне руку. – Гипс, представляешь, только недавно сняли. И то, когда я к русскому врачу обратился. Он говорит, его уже два месяца назад должен был его снять. Еще месяц и ты мог руки лишиться! А американскому врачу важно, показать, что я еще болен, чтобы получать бабки. Тут очень легко умереть от такой медицины. Они не заинтересованы тебя быстро вылечить. Каждый день твоей болезни – для них живые деньги. А теперь у меня эта рука вообще не сгибается! Ну, как там Россия? Живет? – неожиданно изменил он направление своего монолога.
    У Сергея я прожил один день. Музыку послушали, поджемовали немного, ездили смотреть окрестности Эппл валей (деревня где живет Сергей), купались в бассейне. Вечером, когда все заснули, мы болтали с Серегой на кухне (А где ж еще болтать двум русским паренькам?)
    – Знаешь, – с грустью сказал он. – Это, наверное, последнее мое интервью в этой жизни.
    – Почему? – испугался я.
    – Умру я скоро. У меня ведь саркома пищевода. Я ведь должен был умереть еще двадцать лет назад. Все врачи удивляются, отчего я еще живу. Но, знаешь, иногда я чувствую такие боли, тебе не передать... Одышка. Сердце останавливается.
    – Да ну, хватит тебе...– неловко успокоил я его.
    – Я иногда оглядываюсь на свою жизнь и думаю, – продолжал Серега, не слушая меня, голос его слегка изменился. – а что я сделал? В детстве из самодельного пистолета выбил себе глаз. Очень комплексовал в школе, что меня дразнили "одноглазый". Любовь узнал уже наверное лет в 20. Всю жизнь хожу в темных очках.
    – Но у тебя же была и любовь и слава!
    – Меня забудут через пять-десять лет, если уже не забыли...
    – Твои песни поют сейчас и по радио передают...
    – Ерунда все это. Известными стали песни из трех аккордов. А то, что я считаю музыкой – никому не пригодилось...
    Мне хотелось сказать ему что-то хорошее, но я никудышный психоаналитик. Поэтому я промолчал. А утром я уехал к Валере Гаине.

Сценарию время – потехе – час!

Справочка: Валерий Гаина. Родился в Молдавии. Виртуозный гитарист и основатель супер-популярной рок-группы 80-х годов "Круиз". Работал в Германии, Канаде. В Америке основал новую группу "Карма" с которой записал альбом и выступал на стадионах и в ночных клубах. После распада "Кармы" создает новую группу "The insulated" играющую уже альтернативный рок. Основал свою собственную профессиональную студию, успешно занимется продюссированием местных африканских команд и певцов а так же имеет хорошие контракты с Корейскими поп-музыкантами. Один из этих проектов стал "золотым" в Корее.

    Валерке я естественно первым делом рассказал о своем сценарии.
    – Устроим! – сказал он с оптимизмом, исключающим другой исход дела. И мы поехали устраивать сценарий. Сначала заехали за барабанщиком группы "Парк Горького" Сашей Львовым. Саша прихватил свою пятилетнюю дочурку Николь, и мы поехали на барбекю к кинопродюссеру Бобу. Во дворе его дворца уже собралась публика. Такая, знаете, семейная вечеринка. Детишки плещутся в бассейне, а взрослые с бокалами вина ведут разговоры разные. Сам Боб колдовал над барбекю. Тут я подкатил к Бобу и поведал ему свою жуткую историю, как я обломался с Тарантино. Боб обещал если не найти Тарантино, то сценарий посмотреть и дать ему взыскательную оценку. И если сценарий ему понравится – то непременно дать ему полный ход, широкую проторенную дорогу к церемонии вручения Оскара. Я тут же вручил ему один экземпляр своего сценария. Боб вытер руки, полистал его, потом сказал:
    – Можно я сначала барбекю доделаю? А то меня мысли о барбекю отвлекает от сценария.
    Сначала мы ели. Американцы любят это дело. Суп из моллюсков, эскашайдо из трески, приправленной пидрой чернолистной, бычий хвост – колас де торо, в соусе из ракушек, херес "Амонтильядо", ну и , конечно – барбекю. То бишь – шашлак. Заморив червячка, мы предались музыцированию. У этого Боба была замечательная музыкальная студия: с десяток гитар, электронная ударная установка и штук пять различных клавиш. Саша Львов был на барабанах, на басу и на клавишах были американцы, а мы с Валерой Гаиной – на гитарах. Валера начинал какую-нибудь тему, и мы ее тут же подхватывали и поливали, кто как мог. Тут тебе и морденты, и модуляции и форшлаги. Особенно удавались двойные морденты. Я вообще морденты люблю. Хлебом не корми – дай только какой-нибудь мордент сыграть. День без мордента – деньги на ветер! И еще нам удавалось рубато! Ох и рубили же мы! Разошлись далеко за полночь. А про сценарий за мордентами, как-то и забыли! Во как бывает! Великая сила – музыка! Правда, провожая меня, Боб обещал позвонить на следующее утро и сообщить: будет ли поставлен мой сценарий или – нет.

Не бывает маленьких ролей!
    С утра звонок на мобильный. Мужской голос кричит:
    – Алло! Серега! Ты что рамсы попутал? Ты че мне тему ломаешь?
    – Вы попали в Америку, – хриплю я со сна.
    После паузы голос говорит кому-то в сторону:
    – Ты понимаешь, бл... на, куда ты мне номер набрала?
    Круг моих знакомств стремительно разрастался. Так на следующее утро мне позвонил голливудский актер Миша Игнатов и пригласил в гости. Обещал помочь со сценарием.

Михаил Игнатов. Закончил Киевский театральный институт. На киностудии им. Довженко снялся в 20 фильмах. "Без году неделя", "Скакал казак через долину", "Преодоление" и т.д. В Америку приехал с женой Надей. Работает охранником. Зарабатывает 1100 долларов. Надя убирает квартиры. Зарабатывает 1500 долларов. Постоянно снимаются в Голливуде в массовках. Справка: Стоимость съемки в голливудской массовке: 50 долларов за первые 8 часов. Далее: 9 долларов за 2 часа. За каждый последующий час – 12 долларов.

    Еще Миша озвучивает мультики за 25 долларов в час, ведет концерты, тамадит на свадьбах. Цены самые различные. В общем, Миша крутится, как тот волчок, в известной песне Сереги Сарычева в исполнении Валерии Гаины.
    – Ты, знаешь, у меня такие прибаутки – все на ушах стоят! – говорит он искренне. – Я им (американцам) даю такой заряд бодрости! Они меня на все мероприятия приглашают. Хочешь я тебе покажу фильм, где мы с Де Ниро снимались?
    – Конечно, – обрадовался я. Миша ставит мне фильм "Шоу-тайм" долго ищет пультом нужное место. Наконец находит.
    – Вон – видишь меня?
    – Где?
    – Да вон же! Вон!
    – Да где же? Где?
    – Да вон... Эх! Ну, ладно, я сейчас перемотаю!
    Потом он ставит самый длинный эпизод с ним самим без Де Ниро. Это в фильме "6 фунтов под землей". Эпизод длится 12 секунд. Ему он особенно дорог. А что! Сняться в Голливуде, не каждому из смертных доводилось. А вот Мишка снялся! Миша много и горячо рассказывает о жизни в Голливуде. Надя иногда перебивает:
    – Миша! Ты говоришь много и неинтересно!
    Но Миша не обижается. Вообще они очень милая пара. А в Мише оптимизма хватит на пятерых.
    – Я сейчас снимаюсь у Родиона Нахапетова в сериале "И один в поле воин". – с затаенной гордостью рассказывает он. – Нахапетов платит мало, американцы к нему не идут. А русские – с удовольствием! Там сюжет такой: Сомов – бывший работник КГБ. В Америке он занимается расследованием мелкий частных дел. А я – в этом фильме – его непримиримый враг – бандит Кречетов! Я бы смог договориться с ним об и интервью. С Нахапетовым, то есть! Мы с ним в одну церковь ходим. Но там через жену трудно прорваться к нему. Она строго контролирует все контакты.
    – А я ведь тоже пишу сценарии! – всплеснула в удивлении руками Надя, узнав, что я привез в Голливуд сценарий. Она тут же достала с полки увесистую пачку листов и дала мне ее подержать. – Это сценарий телевизионного сериала о любви! – сказала она, с материнской нежностью поглаживая пачку.
    Я занервничал, опасаясь, что она его мне прочитает. Представляю, как нервничают кинопродюссеры, при виде сценаристов! Но все обошлось. Миша накормил меня, напоил и снабдил телефонами всех русских актеров, и актерских агентств, отвез в мотель. Так я вышел на Олега Тактарова.

Из чемпионов в актеры

Справка: Олег Тактаров. Родился в 1967 году В Арзамасе-16. Четырехкратный чемпион Европы и Евразии по джиу-джитсу. Чемпион мира по боям без правил. В Америку уехал в 1994 году. В Америке его называют "Русский медведь". Первая роль в Голливуде – эпизод в фильме "Самолет президента". Потом были главные роли в фильмах "15 минут славы"(с Робертом Де Ниро), "Роллербол", "Красная змея" и т.д. На сегодняшний день снялся в 19 фильмах. Работает в театре, снимается в телесериалах, консультирует спортивные клубы по всему миру, читает семинары по единоборствам.

    Олег заехал за мной в знойный полдень. Он был какой-то взъерошенный, злой, как волк. Я ему прямо в лицо так и сказал, что он на волка похож. Олег довольно ухмыльнулся.
    – Хорошо бы, если бы так. Только что с проб. Час прошел. Пробуюсь сейчас на роль оборотня-волка. Не ел перед этим неделю. Только вода. Не тренировался совсем. Им нужен худой и злой волк. А у меня шея, как у быка. Сейчас мы заедем перекусим с тобой чего- нибудь. Иначе – я упаду.
    Мы поехали перекусить в ресторан "Scatzi on main". Арнольд Шварцнеггер его совладелец. На входе в ресторан нас встречала скульптура терминатора в натуральную величину. На стенах – настоящие вещи Арнольда: в которых он когда-либо снимался. На встречу нам вышел директор ресторана Чарли Теммел, обнял нас как братьев и окружил материнской заботой. Тут же набежали официанты.
    – Только вчера Арнольд сюда приходил. О тебе спрашивал! – сообщил он Олегу. – Кстати, ты собираешься на ночь сигар?
    – Я всегда собираюсь. И сейчас тоже. Только получается через раз. – виновато говорит Олег. Ночь сигар, это такая мужская тусовка, когда здесь собираются все звезды и курят сигары и прикалываются.
    – Сценарий – это хорошо! – одобрил Олег, уминая какой-то салат, после того, как я поведал ему свою нужду. – Что-нибудь придумаем. Вот только поем.
    Поев, он, вытер уста салфеткой, достал мобильник и стал на английском языке с кем-то договариваться встрече.
    – Все! Поехали! Я договорился. – сказал он и мы, стремительно сорвавшись с места понеслись куда-то вдаль. Ни тебе послеобеденной сигары, с неторопливой беседой, ни десерта. Сценарий важнее! Мы приехали в один из многочисленных китайских ресторанов. Там за одним из столиков сидел небритый парень и приветливо махал ручищей.
    – Это Фредерико Лапенда! – представил мне Олег. – Он известный кинопродюссер. Из Бразилии.
    Пока я пил пиво, Фредерико внимательно изучал мой сценарий.
    – По-моему, это уже где-то было. – наконец сказал он.
    – Где было? – спросил я. – Уточни!
    – Ну, когда в человека вселяется другая душа, это было в нескольких фильмах.
    – Одно дело душа, другое дело, когда космическое Сознание, – слабо защищался я.
    – Ну, какие-то пришельцы частенько уже вселялись в людей.
    – Да, но у меня они добрые! Такого еще не было!
    – Ничего б себе – добрые: людей разрывает на части!
    – Они не со зла! Из научных соображений! В конце фильма их становится жалко!
    – Мне – нет!
    – Хватит вам спорить! – прервал нас Олег, – Ты лучше скажи, что делать со сценарием?
    – Я уже сказал, что тебе будет очень трудно с ним! Он неудобный!
    Потом Олег повез меня развеяться в спортзал. В тот самый, в котором тренируются и Сталлоне и Шварцнеггер, Брюс Уиллис и Майк Дудикоф. Там я познакомился чемпионом Америки по бодибилдингу Аароном Бейкером.
    – Ну, что, Бейкер, – спросил я его с присущей мне дерзостью. – Хочешь схватиться с "Русским оленем, бегущим по краю обрыва справлять естественную малую нужду", то бишь со мной?
    Аарон, хоть был малый не робкого десятка, но тут оробел, конечно же, испугался моего натиска, но виду не подал. И мы сразились: вода и пламень, конь и трепетная лань. Победила дружба.

Не стреляйте в сценариста!
    "The world will soon be ready to receive you talant!" "Мир будет готов получить ваш талант!" На такие незамысловатые призывы завлекают нашего брата- сценариста. И мы – клюем!
    Предприимчивые американцы научились делать деньги на сценаристах. У них есть вот такой еще сценарный бизнес. Читаю в газете объявления и натыкаюсь: "Не упустите свой шанс! Мы продвинем ваш СЦЕНАРИЙ!!! Опытный сценарист, успешно поставивший более 20 своих сценариев на различные студии, прочитает ваш сценарий и подскажет все ваши ошибки вместе с вами и подскажет адреса и телефоны режиссеров, кому их можно предложить!" Естественно – звоню. Спрашиваю условия. Условия просты – 250 баксов! Это жестоко, так обращаться с нами, со сценаристами. Ну – 10 баксов, куда ни шло! Ну, а что тут удивительного: есть спрос – есть предложение. Закон рынка: не хочешь – двигай сам!
    Вечером я в совершенно расстроенных чувствах заглянул в стриптиз-клуб, недалече от моего мотеля, чтобы отвлечься от дурных мыслей, глядя на задушевные женские тела, а заодно узнать, как там работается нашим, русским девчатам. Не посрамили ли они матушку Россию на этом нелегком поприще.
    – Я русский журналист, – гордо бросил я охраннику вместо 20 долларов за вход. – Пишу про американские стрипклубы! Как тут у вас? Все в порядке? Никаких безобразий?
    Я ожидал увидеть толпу полупьяных ковбоев со сверкающими похотью подбитыми в яростных драках очами, в кожаных жилетках, в чапарахос, с кружками пива в руках, кричащих: "Давай, давай, детка! Сиськами тряси!" Однако картина, которая предстала перед моему изумленному взору несколько отличалась от моего представления. Вроде все как положено: длинный подиум с шестом посередине, по которому в неистовом танце одна за другой выходят профессиональные танцовщицы-баядерки всех мастей: черные, белые, желтые, коричневые неистово вертели чреслами, лядвеями, персями. Только вот, ковбоев там не было. В конце подиума сидел всего лишь одинокий, грустный китаец Чан, и виновато смотрел на девчат, время от времени суя им в трусики доллары.
    – Да ты бы Чан, за эти бабки мог бы взять к себе одну на ночь и смотреть ее дома, сколько хочешь, хоть пять раз если сможешь! – легкомысленно посоветовал я ему.
    – А у меня нет дома! – грустно сказал Чан.
    Да, и вот еще: русских девчат там не было и нет, а алкоголь вообще запрещен! Так смотри. Без алкоголя! Эх, ребята! Да без алкоголя, никто на них смотреть не будет!
    А рано утром позвонил Олег Тактаров.
    – К Сигалу не хочешь съездить?
    – К Стивену? – уточнил я.
    – К нему.
    "Ну а что, съезжу – подумал я, – может, Стивен чем поможет. Уж он то, поди, всех знает в Голливуде!"

У Стивена Сигала была собака. Но он любил Россию.

Стивен Сигал. Голливудский киноактер. Родился в 1949 году. Воспитывался на востоке. Мастер Айкидо. Работал телохранителем диктатора Панамы Норьеги по заданию американского правительства. Снимался в фильмах "Смерти вопреки", "Над законом", "Захват", "Патриот", "Нико" "Нико1", "Нико2", "Нико3,4,5,6". И т.д. Знает много разных приемчиков. Может так шарахнуть по башке, мало не покажется!

    Олег заехал за мной утром на джипе и мы поехали к Сигалу.
    – Ты не обращай внимания на некоторую скромность обстановки, в которой он живет – предупредил меня Олег. – Это такое временное прибежище. Сейчас он переживает творческий застой. Он вообще почти ни с кем не общается. Для нас сделал исключение! Это с ним редко бывает. И еще. Никаких интервью он не дает. Мы едем просто в гости. Хорошо? Он не дает интервью!
    Через час мы подъехали к воротам огромного особняка. В каком же он живет, когда у него дела идут отлично, невольно подумалось мне? Олег нажал кнопку на черном ящичке и сказал в него волшебные слова:
    – Это я, Олег!
    Ворота тут же открылись, и мы въехали во двор. Во дворе стояли десяток различных машин: порши, крейслеры, линкольны, ягуары разные. Мексиканский садовник любовно, с чувством, подстригал кусты. Другой, уже не садовник, и не мексиканский, что-то там починял возле дома. По двору бегали, и что-то вынюхивали, несколько огромных собак Баскервиллей. Стивен Сигал со сдержанной, гостеприимной улыбкой вышел нам навстречу в синей такой японской рубашке, без воротничка. Я его в одном фильме видел в ней. А, может быть, у него их две. Не знаю. Не считал. Стивен пожал руку Олегу и мне. Пожатие было не крепким, чтобы руку мне не сломать, наверное. Он был великан этот Сигал. Я не думал, что он такой двухметровый шкаф. С ним была симпатичная, юная девушка. Не похожа на сестру. По крайней мере он ее несколько раз обнял и поцеловал совсем не по братски.
    Олег представил меня, Сигал представил себя, и мы стали беседовать о том о сем. Он предложил мне выпить, закусить. Вино и фрукты. Я не стал отказываться, чтобы не обидеть, а то еще обидится да по шее треснет! Да и хотелось к тому же и выпить и закусить. А то ведь знаете, есть такие люди, которые вообще предлагают только выпить. А бывает еще хуже – только закусить. А что закусывать, если ты не пил, спрашивается? Где логика? Но находятся, к сожалению, и такие, которые вообще ничего не предлагают! А с такими я бы боролся на законодательном уровне. Не угостил – плати штраф – 500 долларов. Нет – 600. Чтобы не приравнять это к разбрасыванию мусора.
    Сидим, выпиваем. (Стивен не пил, Олег не пил, девушка не пила) Я вкратце излагаю Стивену увлекательную концепцию своего сценария. Сигал сказал, что это конечно, замечательно, увлекательно и прекрасно, но не в его вкусе. Потом мы еще поговорили о том о сем и вскоре, по его настроению я вдруг почувствовал, что ему скучно, что пора бы и честь знать, хватит уже лясы точить. На прощание я попросил Стивена запечатлеть для всемирной истории кинематографа нашу с ним историческую конференцию. Мало ли, может быть через год-другой, будем вспоминать о ней на съемках моего фильма. Я сказал:
    – Стивен, давай снимемся не просто, как на паспорт, а вроде как бы мы с тобой обсуждаем серьезные вопросы, допустим вопросы международной безопасности.
    Он говорит:
    – О кей! Так даже интереснее! Давай ты начинай.
    Мы вручили фотоаппарат его девушке (а может быть – жене) встали втроем, Олег, я и Стивен под живописным дубом и я начал разговор.
    – Знаешь, Стивен, мне кажется, прогрессивные силы человечества должны забыть о вражде и объединиться против современного терроризма. Такая неожиданная, свежая идея Стивена слегка ошарашила и, я не побоюсь этого слова – огорошила. Как снег на голову. Но думал он не долго.
    – Да! – согласился он, провожая глазами огромного пса, который почему-то понюхал мои штаны. Что-то его в них привлекло. Взгляд Сигала при этом выражал очень серьезную озабоченность вопросами современного терроризма, тем более, что в фильмах, ему частенько приходилось сталкиваться с этим вопросом. Мы были похожи в эти минуты на трех, отделившихся от остальных четырех, представителей Большой семерки. – Это очень серьезная проблема. – продолжил он, не меняя выражения лица. – Тем более, что моя собака серет, где захочет и когда захочет.
    Олег Тактаров сжал губы, стараясь сохранить серьезное выражение дипломата.
    – Да. – вздохнул я, осознавая глубокую взаимосвязь терроризма с дерьмом собачьим. – С точки зрения природы она ведет себя весьма разумно.
    – Это да! – легко согласился Сигал. – Но она засрала весь сад. Невозможно прогуляться, чтобы не вляпаться в ее гавно. Вот что скверно.
    – Но она осуществляет важную функцию – удобряет землю.
    – А вчера она трахнула белочку. – продолжил с грустью Сигал.
    Воцарилось гробовое молчание. Казалось, было слышно, как где-то в кроне дуба, плачет оскорбленная белочка и как Олег с тихим стоном пытается сдержать хохот. Я на всякий случай отодвинулся подальше от собачки, которая до сих пор с каким-то повышенным и нездоровым интересом изучала мои штаны. Стивен сказал это так серьезно, как если бы говорил о вопросах эмпирического критицизма или о переписке Каутского с Лениным. Ни один мускул не дрогнул на его мужественном, словно высеченном из гранита, лице. Тут Олег не выдержал и расхохотался. Съемки закончились. На фотографии все же мы Сигалом получились серьезными буками, типа депутатов госдумы, как и договорились. На прощание я не удержался и спросил Сигала, что он думает о России?
    – Я люблю Россию, – совершенно серьезно ответил он. И мне показалось, что сейчас он уже по настоящему искренен. Спасибо тебе, Сигал!
    Тогда я решил, что непременно приглашу Стивена в свой фильм. Он мне понравился своим непринужденным поведением.
    – Запомни его таким, каким ты его только что видел. Больше, ты его таким никогда и не увидишь. – сказал задумчиво Олег, когда мы мчались по трассе прочь от дома Сигала. – Я его сам таким никогда не видел. Он очень мрачный в жизни. Кстати, сейчас, мы едем устраивать твой сценарий к одному молодому, но очень известному Голливудскому сценаристу! Его зовут Кристиан Гудегест.

Последняя точка сценария.

Информация к размышлению: Кристиан Гудегест, самый известный из молодых сценаристов Голливуда. Приехал из Британии. По его сценария сняты такие фильмы: "Beyond city limits", "Diablo", director F.Gary Gray, "Skeleton coast" с Мелом Гибсоном, "Wish you were here" Джоша Хартнета, "Black flag", "Cage".

    В общем – работает парень. На вид ему лет двадцать пять. Кристиан зажиточный сценарист. Он весел и удачлив. И конечно же талантлив. Мы приехали к нему на ранчо в самый разгар Калифорнийской полуденной жары. Несмотря на занятость (он заканчивал новый сценарий, который заказал ему известный продюсер) Кристиан нашел время почитать мой сценарий, пока мы прогуливались с Олегом по саду.
    – Ты знаешь, твой сценарий никто читать не будет! – сказал он бодро.
    – Это еще почему? – охренел я. – Грамматических ошибок много?
    – Это полбеды. Хотя тоже существенный недостаток. Он свидетельствует о твоей безграмотности. Но, существует определенная форма подачи сценария. Если ты захочешь повторить свою попытку – оформи его как следует. Оформление сценария – очень важная вещь. Ее проходят на сценарных курсах и на факультетах в университете кино. Вот у тебя видишь, какой мелкий шрифт? Это значит, что режиссер сразу выбросит это в корзину. Его надо будет очень сильно убедить в том, что это самый талантливый сценарий! Правила оформления есть на специальном сайте в Интернете. Найди этот сайт, оформи правильно свой сценарий и тогда приезжай. Мы попробуем его кому-то продать.

"Контакт"! Есть "Контакт"!
    Времени у меня оставалось мало. Меня ждали дома с победой. А я так и не продал свой сценарий! О! Ужас! Меня выгонят с работы! Меня предадут суду линча! Это катастрофа! Драматизм нарастал с каждой минутой! Надо было что-то предпринимать. И тогда я пошел в русскую газету "Контакт". Русские должны помогать друг другу, думал я. И я, как раз и есть тот друг, которому должны помочь русские. А потом, когда они приедут в Россию продавать свои сценарии, я им там помогу!.
    Без труда, по адресу в газете, нашел редакцию. Обстановка в редакции обыкновенная: народ ходит туда-сюда с бумажками, звонит по телефонам, на холодильнике надпись- предупреждение: "Коллеги, плотнее закрывайте холодильник! А не то...". На стене – поздравление с Новым 2002 годом. Большой аквариум с рыбками, на котором надпись по английски: "Ловить рыбу запрещается!". Но едва я вошел, я сразу учуял атмосферу праздника. Вроде бы все работали, но в то же время и как бы уже праздновали. И не ошибся: у главного редактора Любы Перенаго был день рождения. Я попал. Всей компанией едем к ней домой. Там, конечно, слово за слово, бокал за бокалом. Похулили немного российское правительство, российскую инертность. Потом похулили американскую действительность и воспели хвалебную песнь человеку труда. Постепенно перешли к сценарию.
    – Люба! Что делать, – говорю. – Сценарий у меня для Тарантино! А он и духом не ведает!
    Люба не долго думала.
    – А давай дадим интервью с тобой в газете и на телевидении, и ты об этом заявишь на всю Америку! И пусть тогда он сам тебя ищет!
    У Любы кроме газеты "Контакт" есть еще и телевидение "Радуга". На следующий день мы написали с ней текст и приступили к работе. Люба ради такого случая даже сняла предвыборное выступление какого-то сенатора с уже сверстанной полосы газеты. Такие вот проворные люди работают в Голливуде. На работу Люба ходит в джинсах и джинсовой жилетке. Думаю, что при ее положении она бы могла себе позволить и более дорогие наряды. Но похоже, внешность американцев мало заботит. Имидж у них – ничто, работа для них – все! Начало записи программы слегка задержалось. Часов на пять-шесть. У Любы постоянно были какие-то посетители. Время от времени она выходила, отдавала какие-то распоряжения трудовому коллективу, словно боевой командарм, а нам говорила: "Сейчас" и снова скрывалась у себя.
    Я беспокоился, что Люба будет долго гримироваться на запись, но она вышла в чем пришла. У нее все есть, нет только времени. Наши бы женщины сходили бы в парикмахерскую и к визажисту, к массажисту, сделали бы маникюр и педикюр. Во время передачи Люба импровизировала на ходу, заставляя меня перестраиваться и чутко следить за крутыми зигзагами ее подвижной мысли. Сценарий мой так и не пригодился. Хотя, нет, вру – я в него потом гамбургер завернул.
    А уже через два дня интервью вышло в газете, где черным по белому было написано, что мой сценарий ждет Квентина! А еще через день передача с моим интервью прошла по телевидению. (Я под шумок туда и Валеру Гаину с собой позвал. Мы и с ним сделали интервью!) Теперь я уверен, Тарантине все равно кто-нибудь да и расскажет о моем сценарии, и тогда он сам позвонит мне и скажет:
    – Ну! И куда ты пропал, скотина такая! Я тебя обыскался! Где там твой сраный сценарий! Приезжай! Будем смотреть!

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
    А потом я вдруг соскучился по Родине и по Москве. Мне мучительно захотелось туда, где на берегу старицы, заросшей меандром, ятрышником, бузиной, терном, жимолостью, склонились над водой старые вязы, туда, где поет свою утреннюю песнь выхухоль и вторит ему запоздало старая выпь. Туда, где царит беспечность и озорство, где мотаются на ветру судьбы грязные подштанники моей жизни. Я попрощался со всеми своими друзьями. В "Контакте" устроили "отходную" и, конечно же, по обыкновению, так ею увлекся, что чуть было не забыл о том, что мне сегодня уезжать. Спасибо, Валера Гаина заехал, напомнил и отвез меня в аэропорт.
    Все! Вот и сбылась моя мечта идиота: я съездил в Голливуд. Хотя, по сути, я корчил из себя сбрендившего шута, возомнившего себя великим сценаристом. Я грезил по ночам, и ржал по утрам от своих грез. Но зато я обрел много друзей. И они все понимали мой абсурдный замысел и не осуждали меня. Записная книжка разбухла от адресов и телефонов. Мы теперь частенько переписываемся по "мылу".
    Можно ругать наше время, искать недостатки в экономической политике, в нравственности нового поколения, но уже одно то, что простой Российский паренек сегодня может, написав сценарий, съездить в Голливуд к Квентину Тарантино, встретиться с великим Сигалом, достойно того, чтобы сказать этому времени – Большое Спасибо!
    Наши люди там живут по-разному. Кто-то преуспевает, кто-то нет. Но все работают, как черти. Кто в магазине, кто на стройке, кто в студии, а кто – в кино. Я не видел, чтобы кто-то опустил руки, запил, закурил, завыл от тоски. Америка не позволяет расслабиться. Сразу подомнет и погибнешь в одночасье. Кому-то везет, кому-то меньше, кому-то совсем не везет. Но одно нельзя не заметить: добивается успеха только тот, кто вкалывает ну, очень-преочень сильно. И лично я очень горжусь, что есть там наши люди, которые достойно представляют лицо России. Людей, представляют обратную ее сторону, я не встречал. Хотя, это не значит, что их там нет. Нас должны знать по всему миру, как сильную, талантливую и красивую нацию.
    И, самое главное – все эти люди не оторвались от своих корней. Все их помыслы, планы на будущее, так или иначе связаны с Россией. Олег Тактаров собирается в ближайшее время снимать в России кино. Он даже нашел банк, который будет финансировать этот проект. Валера Гаина с "Круизом" готовит большое турне по России и странам СНГ, Сергей Сарычев пишет для России альбом, Леша Мастепан и Сергей Маркин тоже готовят свои проекты для России. И еще я знаю одно: каждый из вас способен воплотить в жизнь любую свою мечту, любой дерзкий план. Лишь бы он был наполнен добром и любовью. Можно поставить себе цель политическую или экономическую, можно – интимную, а можно – просто хорошую. Надо только очень захотеть и самое главное – приложить все свои силы, к осуществлению этой мечты. Вот такой вот утешительный вывод!
    P.S. Да! Чуть не забыл! Самое главное: если вы пишите сценарий для Голливуда – пишите его без ошибок, и придерживайтесь стандартных требований его оформления! И все у вас получится! И будет вам счастье!

Справка: Виски в кафе – $7 за стакан Водка в магазине – $7 за пузырь Сосиска на улице $2 за штуку Пиво в магазине – $1 за банку Пиво в кафе – $3 за кружку

Александр Мешков

< Раздел:  Города и люди >

<  на главную >
    © copyright